Секрет миссис Смитон

Мередит передала вырезку Макби, тот быстро прочел ее. Винни молча наблюдала за ними.

Алан положил вырезку на стол:

— Я понял. Интересная жизнь, есть интригующие моменты.

— И есть некоторые вопросы, — добавила Мередит.

— На которые есть весьма любопытные ответы, уж поверьте мне! — сказала Винни и оглядела своих гостей с воинственным видом. — Этот некролог — самая интересная работа, которую я когда-либо выполняла. Из него становится ясно, что многое остается недосказанным. Оливия жила чуть ли не через дорогу от меня, но не могла же я пойти к ней и сказать, что мне надо! Мне пришлось бы напрашиваться к ней в гости, исподволь задавать интересующие меня вопросы. С таким человеком, как Оливия, это было непросто: гостей она избегала, да и вообще всех избегала. Я решила действовать через церковь.

— Винни! — с притворным ужасом воскликнула Мередит. — Да вы превратились в какого-то репортеришку бульварной прессы. Это их стиль. Ну, и что же вы сделали?

Винни, нисколько не обидевшись, рассмеялась.

— Я вызвалась добровольно помочь викарию с фондом реставрации церкви. У меня появился шанс сходить к Оливии, чтобы уговорить ее сделать пожертвования, а также спросить, нет ли у нее каких-нибудь вещей для распродажи на благотворительном базаре. У нее оказалась масса таких вещей — одежда, книги, вазы. Она также выписала пару чеков на крупные суммы. Оливия была рада услужить чем угодно, но в свою личную жизнь никого не пускала. Конечно, она была слишком вежлива, чтобы прямо сказать мне об этом, но я по ее виду поняла: все мои намеки и попытки что-нибудь выведать она считает, по меньшей мере, бестактными. Я достаточно хитра, чтобы перехитрить лису, но Оливия была мне под стать. В общем, у меня ничего не вышло.

Винни сделала глоток кофе.

— Естественно, я попробовала зайти с другого конца. Попыталась узнать что-нибудь через Джанин Катто. Джанин охотно рассказала бы мне все, что знала, но в том-то и беда, что она не знала ничего. Она сообщила мне, что миссис Смитон не из тех, кто любит поболтать. Ей было известно, что Оливия некоторое время прожила во Франции. Джанин с удивлением узнала от меня, что у ее хозяйки была такая интересная жизнь. В конце концов, я решила, что Оливии пришлось пройти через что-то неприятное, и, возможно, это было платой за излишнюю откровенность, поэтому она поставила барьер на пути тех, кто старался проникнуть в ее жизнь.

— Я хотела спросить, — вмешалась Мередит, — они с Виолеттой были любовницами? Тогда становится понятной причина их переезда во Францию. У нас люди и сейчас нетерпимы к таким отношениям.

— Оливия никогда не скрывала близость их отношений. Она была не тем человеком, чтобы скрываться в тени или притворятся. Я думаю, они могли бы остаться в Лондоне, если бы не были так заметны. Но они были, вернее, Оливия была. Возможно, Виолетта Доусон желала бы укрыться за фасадом чисто дружеских отношений. У нее прошлое было достаточно скромным: дочь сельского викария без денег и связей, прежде чем поселиться вместе с Оливией, Виолетта была компаньонкой разных престарелых дам. Такой образ жизни научил ее прислушиваться к мнению других людей и понимать, что в конечном счете имеет значение.

Но Оливия так и не научилась считаться с общественным мнением и не могла понять, чего так боится Виолетта. Оливия была красива, воодушевлена, обладала деньгами, всегда пренебрегала условностями. Но даже при таком раскладе можно было найти приемлемые пути. Я хочу сказать, что если бы они с Виолеттой были представительницами богемы или поддерживали какие-нибудь радикальные политические или социальные теории, их поведение могли бы отнести на счет эксцентричности. Но Оливия была просто очень богатой женщиной и не видела причин, почему она не может поступать так, как ей нравится.

Ей просто не приходило в голову, что однажды она может зайти слишком далеко и кто-то, оскорбившись, предпримет какие-нибудь действия. Она не представляла, что за это можно поплатиться. Ей просто в голову не приходило, что кто-то может помешать ей жить так, как она хочет. Здесь она ошиблась. Кто-то мог и сделал это.

Она не приняла в расчет Лоуренса Смитона, брата ее покойного мужа. Он пришел в ярость, узнав о ее отношениях с Виолеттой, расценивая их как оскорбление памяти своего брата Маркуса. Он преследовал их. Оливия могла бы принять бой, но Виолетта ужасно страдала и была близка к нервному срыву. Оливии приходилось считаться с этим, и она решила покинуть страну, просто у нее не было другого выхода. Я не уверена, но мне кажется, что свой вынужденный отъезд она всегда считала временным. Это было не поражение — с поражением она никогда бы не смирилась — это было лишь отступление.

— Жестоко со стороны Лоуренса, — пробормотала Мередит.

Алан заерзал на стуле.

— Но ведь мы не знаем, почему Лоуренс занял такую позицию, так ведь? Он мог считать, что задета честь его брата. Но нам неизвестно, каким был их брак.