Секрет моей души

Опустив голову, Брэнд хрипло прошептал ей куда-то в затылок:

— Слишком занята для этого?

Она обернулась, и их глаза встретились.

Ее взгляд был холодным и отрешенным.

— Прошлым вечером ты сказал, что все кончено.

Отрывистые слова ударили его поддых, отчего стало трудно дышать. Да, он это сказал. Глупая гордость. Но он не это имел в виду! Просто она выбила его из колеи. Ранила. Унизила.

И предала…

Клеа выскользнула из его объятий. Сделав запись в ежедневнике, она сказала, не глядя на него:

— Если ты не против, я назначу встречу в банке и договорюсь с тобой о времени позже.

Он был против.

И сейчас его выпроваживали из кабинета.

Брэнд не мог в это поверить… Страх выбрался наружу. Страх, что он окончательно потерял Клеа. Страх, что он больше не вернется в тот наполненный смехом, теплом и уютом мир, в котором они жили.

Страх того, что прошлое действительно ушло навсегда.

Черт побери, о чем он думает, страстно желая жену, которая нашла себе другого? От которого сейчас беременна…

И прежде чем он смог себя остановить, Брэнд схватил Клеа за руку. Мгновенно она обернулась, ее глаза были широко открыты от изумления.

— Что?

— Это случайность?

Она тяжело дышала. Брэнд ощущал нежность кожи ее плеча. Наконец она сказала чуть хрипло:

— Это не было случайностью, я хотела этого ребенка!

Признание врезалось ему в сердце словно штык, заставляя напрячься каждый мускул.

— Почему?

— Не сейчас, Брэнд.

— Нет, сейчас!

Звуки голосов проплыли по коридору мимо кабинета Клеа. Она натужно засмеялась:

— Это смешно. Хочешь поговорить? Четыре года назад единственной проблемой в нашем браке было то, что ты всегда держался отстраненно, никогда не говорил мне, о чем думаешь. Ну а я была готова поговорить прошлым вечером… в отличие от тебя. — Должно быть, Клеа заметила напряжение, отразившееся на его лице, потому что вздохнула. — Нам действительно нужно поговорить, Брэнд. Но не сейчас. Я должна работать. Алан только что звонил. Возможно, он пойдет меня искать. Кто угодно может застать нас здесь.

— А тебе не все равно, кто нас застанет?

— Да, мне не все равно.

Да. Клеа сказала это слово во время их свадьбы в Лас-Вегасе: она поклялась любить его — только его! — до конца жизни.

Брэнд приблизил свое лицо к ее лицу:

— Мне не нужен разговор по душам, который ты считаешь таким важным. Но я хочу знать, почему ты предала меня, предала наши клятвы?

Клеа вздернула подбородок:

— Предала? Слишком сильно сказано.

— Это именно то, что ты сделала. Скажи почему.

— Я сделала это ради человека, которого люблю.

— Ради отца твоего ребенка. — Это не было вопросом.

Она кивнула, ее взгляд внезапно стал настороженным.

— Конечно.

Брэнд был потрясен, услышав подтверждение своим догадкам. Клеа предала его самым худшим способом, который только возможен, — влюбилась в другого мужчину. Гнев, уступивший место страху, снова заструился словно стихийный огонь по его венам, ярость становилась все сильнее… Брэнд почувствовал, что вот-вот взорвется. Он изо всех сил старался взять себя в руки… и победил.

Брэнд улыбнулся ей непринужденной, несерьезной улыбкой, которая отобрала у него почти все силы.

— И кто же этот счастливчик?

— Ты хочешь сказать, что не догадался?

Он пожал плечами, а потом солгал сквозь зубы:

— Честно говоря, я не так уж много думал об этом…

— О… — Клеа посмотрела на его руку, держащую ее плечо. — Отпусти!

Брэнд мгновенно выпустил Клеа, отошел и прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди с напускным безразличием.

— Я удивлена, что ты еще не догадался, — сказала она, откидывая волосы назад.

Ему мучительно хотелось схватить ее и заключить в объятия. Эта новая, более дерзкая Клеа возбуждала его так, как никакая другая женщина.

— Так удиви и меня, — сказал Брэнд с вызовом.

Она пристально посмотрела на него, и он мгновенно испытал непреодолимое желание поцеловать ее поджатые губы. Но Брэнд тут же вспомнил картину, представшую перед его глазами, когда вчера он вошел в музей.

Клеа, его прекрасная Клеа, стоящая рядом с Холл-Льюисом, ее рука опиралась на его локоть, а он так смотрел на нее…

Горечь, острая и едкая, подступила к горлу.

— Мне не надо гадать. — Черт возьми, когда Брэнд только дотронулся до ее увеличившегося живота, он уже знал, чей там ребенок… — Это ребенок Гарри Холл-Льюиса.

Клеа дважды моргнула:

— Ты всегда был довольно сообразителен, Брэнд. Мне следовало знать, что ты догадаешься. Со временем.

Вывод Брэнда, что отцом ее ребенка был Гарри, вызвал у Клеа приступ тошноты.

Она посмотрела на мужчину с непроницаемым лицом, который стоял со скрещенными руками, прислонившись к дверному косяку. Он совсем не был похож на человека, за которого она вышла замуж. Длинные темные волны волос были безжалостно обрезаны, открывая глубоко посаженные глаза цвета океана. Его губы, которые всегда были пухлыми и страстными, вдруг сжались.

Неприятные ощущения в животе — последнее, что было нужно Клеа.

Она должна выбраться отсюда!