Секрет Пегаса

— Возможно, — согласился Френсис. — Но при чем здесь тогда картина, пастухи? Ведь Аркадия находится в Греции, а не во Франции. — Он немного помолчал и добавил: — Впрочем, Аркадия — это еще и поэтический образ, символ места, исполненного пасторальной красоты и мира. Смысл картины может быть не географическим, а метафорическим.

По опыту работы в разведке Лэнг знал, что все кусочки головоломки удается сложить лишь героям литературных произведений. Почти всегда обнаруживается информация, не имеющая отношения к делу, связанная с другим или вообще бесполезная. Но здесь? Как ни крути, Пуссен пробил серьезную брешь в ограде, которую «Пегас» воздвиг вокруг своей тайны.

— Все возможно, — согласился он. — Но и писания тамплиера Пьетро, и то, что вы сейчас говорите… все указывает на Лангедок. Не могу сообразить, при чем тут картина, но какая-то связь обязательно должна быть. Сами подумайте, зачем «Пегасу» убивать направо и налево, если не ради того, чтобы не дать никому разобраться, какая чертовщина там скрыта.

— Да, но какая? — Френсис хмыкнул.

— Я подумал, что, возможно, тут есть что-то общее с ересью гностиков, с их рассуждениями насчет того, что Иосиф Аримафейский — брат Иисуса, а Мария Магдалина — Его жена…

— Тут возникают сразу два вопроса, — ответил Френсис. — Во-первых, в Евангелиях, по крайней мере в тех, которые Церковь признает каноническими, ни слова не говорится о братьях и сестрах Иисуса. Но в библейские времена у евреев, как правило, были большие семьи, так что очень маловероятно, что Он не имел родных братьев. Насчет того, была ли у Него жена, многие тоже постоянно рассуждали. Еврейский закон требовал, чтобы молодые мужчины, особенно раввины — а ведь Иисус, вероятно, был таковым, — непременно имели жен. Некоторые ученые предполагали, что свадьба в Кане, та самая, на которой Он превратил воду в вино, была Его собственной. Что касается возможных родственников и жены, то с ними возникает одна очень неприятная проблема, которую Церковь все время всячески обходила: вопросы о прямых и косвенных потомках. Профессор Вольффе, переводивший записки тамплиера, совершенно правильно говорит о династии Меровингов, правившей территорией современной Франции века через два после гибели Римской империи. Они утверждали, что являются потомками Христа. Представляете, какую головную боль это должно было вызывать у тогдашних пап римских? Гностиками называли сторонников еретического направления, считавшего, что Бог создал Христа смертным. Мол, после Его гибели на кресте в Небеса вознесся только дух, а не тело. Это вопреки древнееврейскому пророчеству о мессии. Ни физического воскресения из мертвых, ни мессии. Особым постановлением Никейского собора учение гностиков было объявлено ересью. Вместе с ним запретили и целый ряд Евангелий, на которые опирались сектанты.

Лэнг кивал словам священника, доносившимся через океан, и пытался перебороть наваливавшийся сон, который мешал ему понимать услышанное. Все же рот его сам собой раскрылся в монументальном зевке, а потом Рейлли сказал:

— История христианской церкви — это, конечно, интересно. Вот только я не вижу тут возможной связи с тем, что изображено на картине. Если в ней вообще есть какой-то смысл. «Пегас», кажется, считает, что есть. Но это неважно. Я намерен разгадать загадку картины, хотя бы узнать, что именно «Пегас» старается защитить. Иначе я никак не смогу с ними поквитаться.

— Лэнг, месть может очень неприятно отозваться вам. В любом смысле. — В трубке раздался явно неодобрительный вздох. — Все-таки жаль, что вы сами взялись за это дело, а не передали его полиции.

— Френсис, вы бредите! — повысил голос Лэнг. — У парижской полиции нет ни единой зацепки. Мне нужен результат, а не очередной висяк, не еще одно начатое и нераскрытое дело об убийстве. Вы, кажется, забыли, что этот самый «Пегас» уже пытался убить меня в Атланте. Уверяю вас, в ту ночь «они» зашли ко мне вовсе не для дружеской беседы. Давайте не будем забывать, что эти парни сумели повесить на меня обвинения в паре убийств. Я бы сказал, что «Пегас» передо мною в изрядном долгу.

— Поймите, вы должны сдаться властям, пока вам не пришлось на самом деле прикончить кого-нибудь, да и они не убили еще кого-то. Уповайте на Бога.

— Падре, я слышал, что Он помогает только тем, кто и сам что-то делает.

— Вы согласитесь принять совет не от священника, а просто от друга?

— Слушаю вас, как говорится, в оба уха.

— Illigitimi non carborundum [99].

— Френсис, я ожидал от вас чего-нибудь получше, чем вульгарная латынь. С какой стати я должен как-то по-особому относиться к незаконнорожденным?

— В таком случае переведу. «Оглядывайтесь на собственную задницу».

Несмотря на то что проблемы, стоявшие перед Лэнгом, были далеко не шуточными, на лице у него играла широкая улыбка, когда он вешал трубку. Борьбу со сном Рейлли, ко-нечно же, проигрывал, но все же нашел в себе силы, чтобы вынуть из бумажника копию фотографии. Фигуры и латинская надпись на изрядно помявшемся листке оставались все такими же загадочными.