Секрет золотой карусели

Он и вообще был похож на большую куклу, на целлулоидного пупса – у него были маленькие ручки, которые чинно лежали на столе. А под столом я увидела маленькие ножки в ботинках детского размера, которые едва доставали до пола.

«Интересно, – подумала я, – с какого это перепуга Милана уступила этому пупсу свой кабинет?»

И тут же получила ответ на этот вопрос.

– Капитан Серов, – представился человечек и уточнил: – Отдел по обороту художественных ценностей.

– Екатерина Угрюмова, – представилась я в ответ.

– Угрюмова? – переспросил он разочарованно. – Но мне нужна Екатерина Плотицына.

– А, так это я и есть.

– А вы говорите – Угрюмова. Вы уж определитесь!

Поскольку он не предложил мне сесть, я сама придвинула себе стул, уселась поудобнее и только тогда ответила:

– Сейчас я – Угрюмова, по мужу, а Плотицына – это моя девичья фамилия.

– Ах, девичья! – Он облегченно вздохнул: – Интересно, интересно… Так это вашу картину украли? Значит, вы свои картины подписываете девичьей фамилией? Как бы псевдоним?

– Как бы нет. Когда я писала эту картину, я еще не была замужем. И подписала ее своей собственной фамилией. – Сама того не осознавая, я разговаривала с ним спокойно и терпеливо, как с маленьким ребенком. В соответствии с его внешним видом.

– Интересно, интересно… а теперь вы подписываете картины своей новой фамилией?

– Теперь я их никак не подписываю. Я уже очень давно не занимаюсь живописью. С тех самых пор, как стала Угрюмовой. То есть с тех пор, как вышла замуж.

На самом деле еще раньше, но я решила не уточнять.

– Интересно, интересно… а почему, если не секрет? – Он продолжал задавать вопросы с упорством бормашины, которая сверлит и сверлит зуб, невзирая на протесты пациента в кресле.

Тут у меня резко испортилось настроение. Мне совсем не хотелось объяснять этому целлулоидному пупсу, почему я бросила живопись. Этак и до проблем с мужем дойдет, а уж про такое я вообще не собиралась никому рассказывать.

Видимо, он понял что-то по моему лицу, потому что взмахнул маленькими ручками и проговорил:

– Впрочем, не важно… лучше ответьте вот на какой вопрос: как вы думаете, почему украли именно вашу картину?

– Вот уж этого я точно не знаю! На этот вопрос скорее вы должны ответить.

– Что ж, может быть, и отвечу… со временем. – Он наклонил голову и посмотрел на меня искоса, при этом в бледно-голубых его глазках появилось выражение… я не поняла, что они выражали, но явно были не похожи на кукольные.

– Еще вопросы у вас есть? – Я поерзала на стуле.

– Конечно! – Он побарабанил по столу своими детскими пальчиками и поболтал под столом ножками в детских ботинках, а потом спросил, пристально глядя на меня: – Как давно вы знаете Марию Валерьевну?

– Кого? – переспросила я удивленно.

– Хозяйку галереи.

– Милану?

– Ах, ну да, Милану.

Оказывается, на самом деле она Мария… ну и чем ее не устроило это имя? Хотя какое мне дело?

– Так как давно вы ее знаете?

– Несколько дней.

– Как это – несколько дней? – на этот раз он, кажется, удивился.

– А вот так. Неделю назад я о ней даже не слышала.

– Не слышали? Очень странно… а вот у меня имеются достоверные сведения, что вы с Миланой… с Марией Валерьевной Вуячич учились в одной и той же художественной школе. Как-то, знаете, одно с другим не сходится…

– Ну да, мы с ней действительно учились в одной школе, только она на несколько лет старше… то ли на пять, то ли на четыре. Вот вы, к примеру, помните тех, кто учился в одной школе с вами, но на несколько классов старше?

– Нет, не помню… – честно признался капитан, но тут же сделал строгое лицо и проговорил: – Вообще-то здесь я задаю вопросы. А вы на них должны отвечать, причем честно!

– А я и отвечаю… хотя один вопрос мне все же очень хочется задать. Почему такой незначительный повод привлек внимание нашей доблестной полиции? Подумаешь, украли одну работу, не представляющую никакой ценности…

– А вот я теперь и хочу разобраться – представляет она ценность или нет…

Он немного помолчал и добавил доверительным тоном:

– Понимаете ли, Мария Валерьевна… Милана застраховала свою галерею в солидной страховой компании.

– Ну и правильно сделала.

– Разумеется. И она, как положено, тут же сообщила в страховую компанию о сегодняшнем происшествии. А страховая компания, в свою очередь, обратилась к нам – в полицию. Таков, знаете ли, порядок. И теперь мы обязаны это происшествие расследовать.

Он помолчал, дав мне время осознать свои слова, и продолжил:

– Для этого я здесь нахожусь и для этого задаю вам все эти вопросы. Моя задача – выяснить, что здесь произошло. То есть что произошло – и так понятно, кража со взломом, непонятно только, почему злоумышленники, потратив много сил и времени, похитили только одну картину – вашу… как вы сами считаете, эта картина имеет какую-то ценность?

– Честно?

– Разумеется.

– Если честно, я считаю, что не имеет. Я о своем таланте не слишком высокого мнения. Если бы было иначе, я не бросила бы живопись.

– Ну, спасибо за честный ответ, только он ничуть не приблизил нас к ответу на главный вопрос. Почему все-таки злоумышленники взяли именно вашу картину?