Секретная просьба (Повести и рассказы)

Экспроприация, — объяснял, — это когда у капиталистов и помещиков отнимают все их богатства. Национализация — когда эти богатства передают в руки трудового народа. Богатые они живоглоты, — уточнял Колька. — У них силой брать нужно.

Не хочется ребятам отставать от общего дела. Стали они думать, что бы такое им экспроприировать и национализировать.

Один предложил отобрать футбольный мяч у генеральского сына, Ардалеона Кукуева. Второй — конфеты и сахар из лавки купца Бондалетова. Третий за то, чтобы отнять говорящего попугая у графини Чичериной.

— «Попугая»… — передразнил Колька. — Зачем попугай трудовому народу? Фабриканта Заикина знаете?

— Знаем.

— Автомобиль «роллс-ройс» видели?

— Видели.

— Будем экспроприировать автомобиль.

Ребята так и замерли от неожиданности.

— Научимся управлять, — продолжал Колька. — Всех бесплатно станем катать по городу.

Прав Колька. Лучшего и не придумаешь!

На следующий день устроили ребята возле заикинского дома засаду. Дождались, когда подъехал «роллс-ройс» и ушёл хозяин. Колька залез в кабину, отпустил рычаг, тормоза. Поднавалились ребята, покатили автомобиль.

— Быстрей, быстрей! — кричит из кабинки Колька.

Катят ребята «роллс-ройс», и чем дальше, тем быстрее. Набирает машина скорость. Сидит Колька важный, довольный. Вцепился руками в руль.

Улица пошла под уклон. Закрутились колёса быстро-быстро. Ребята едва поспевают сзади.

— Держи его, держи! — вопит Колька.

Да где уж! Разогналась машина, отстали ребята. Хочет Колька схватить за рычаг тормоза, однако с перепугу растерялся — где рычаг, сообразить не может. Перешёл автомобиль с правой стороны улицы на левую, выскочил на тротуар и в дерево — бух! Вылетел из кабинки Колька. Лицом о булыжники шмяк!

Поднялся на улице крик. Поняли ребята, что дело может плохим закончиться, — и в разные стороны. Вскочил Колька и тоже стремглав от машины.

Вернулся Колька домой. Лицо распухшее. Синяк под глазом. Рубаха порвана.

— Боже! — всплеснула руками мать. — Никак, опять с Гришкой Марафетовым дрался?

— Опять озоруешь, — обозлился отец.

Молчит Колька.

— Ну, я тебе помолчу!

Потянулся отец за ремнём. Сложил его вдвое. Понял Колька — не будет пощады. Решил признаваться.

— Автомобиль, — произнёс.

— Что — автомобиль?

— Заикина.

— Что — Заикина?

Рассказал Колька про экспроприацию.

Опустил Колькин отец ремень, усмехнулся.

— И всюду-то ему свой нос сунуть надо, — проворчала мать. — Всыпь, всыпь ему как следует, Митрофан Афанасьевич!

— Вот и всыплю. Ох как всыплю! — отозвался отец.

Однако по тому, каким тоном говорила мать и как ей отвечал отец, Колька понял, что драть его сегодня не будут. Ну и верно. За что же драть? Ведь Колька не для себя, для всего трудового народа старался.

КАК РЕБЯТА ДЕЛИЛИ НЕБО

Пришла Советская власть в деревню Старые Дворики. Насмотрелись ребята, как взрослые, делили господскую землю, живность и другое добро, размечтались:

— Эх, и нам бы придумать какой делёж!

А так как делить было больше нечего, всё уже делено и переделено, то Колька Рябов вдруг предложил:

— Давай делить небо.

— Вот те раз, как же его делить?! — усмехнулись ребята.

— А вот так и делить. По-хорошему. Поровну!

— Это понятно. Ну разделим. А дальше? Что же с ним дальше делать?

— Как — что?! Всё, что желаешь: избу ставь, паши, коней выводи в ночное.

Подивились ребята: забавно…

Было их четверо: Колька Рябов, Ерёмка Дударов, Гришатка Кобылин, Марфутка Дыгай.

— Ладно, делить так делить.

Провели они по небу одну черту вдоль, другую поперёк. Кинули жребий, кому какой край достанется.

Соберутся ребята за селом на лугу. Плюхнутся в травы. Животы кверху. Глаза — в небо. Хорошо, когда ты хозяин. Делай всё, что взбредёт тебе в голову.

Распахал свой участок Ерёмка Дударов под жито. Колосится, наливается янтарным колосом рожь.

Вывел Гришатка Кобылин коней в ночное. Разжёг костёр у самого края неба. Разукрасила, заполонила васильком и ромашкой свою долю Марфутка Дыгай.

И Колька Рябов тут же со всеми. Глаза воспалились. Брови вразлёт. Рот приоткрылся. И чудится Кольке дробь барабана. Слышится горна призывный звук. И знамя, красное знамя полощется по небу. Видит Колька себя верхом на лихом коне. С острой пикой наперевес. А оттуда, где небо смыкается с полем, из-за тучи, прикрывшей закат, вдруг выползают несметные чудища.

— Бей их, бей их! Кроши! — по-геройски несётся Колька. — Ура! размахнулся рукой.

Ерёмка Дударов тронул друга за плечи:

— Чего это ты?

Смутился Колька, ничего не ответил. А в ушах по-прежнему конский цок. И рука не разжала пику.

То-то забав у ребят. То-то веселья. Выйдут на улицу вечером. Головы кверху. Звёзды считают. Сколько каждому звёзд перепало. Считают, считают собьются со счёта. Рассмеются, заспорят.

— Сначала! Сначала!

Снова работа.

А тут, по весне, по первой грозе, босиком да по лужам примчались ребята к речке на мост:

— Ух, полыхает!

— Ух, громыхает!

Молния. Гром. Тучи кругом. Речка взыграла, словно хмель в берегах. По-разбойному ветер присвистнул. Горохом об стену по брёвнам дождь.

— Видать, к урожаю!

— Из нашего неба!

— А не хотели делить!