Секретный космос. Были ли предшественники у Гагарина?

Тогда же я познакомился с Сергеем Павловичем Королевым. Первый эксперимент у меня был – пять суток просидеть в скафандре в корабле «Восток». Выясняли, можно ли управлять кораблем в скафандре, как работают регенерационные системы, как обеспечивается подача воздуха. Не знали даже, как пить, как поесть, как в туалет сходить в корабле.

Закончил, поставили задачу посерьезней – отсидеть 15 суток. Причем не просто так. Королев предупредил: «Сережа, будем создавать аварийные условия, экстремальные». И начали. Сначала дали в корабле температуру минус 60 – вроде как отказ системы и нужно понять, защитит ли тебя скафандр, сможешь ли управлять кораблем. Выдержал трое суток. Потом имитировали разгерметизацию кабины. Семь суток я прожил на высоте 50 километров над землей в разгерметизированной капсуле.

А уже прямо перед полетом Гагарина, в конце января 1961-го, посадили меня на зачетный эксперимент. Месяц прожить в корабле «Восток». Необходимо было проработать все ситуации, которые могли возникнуть в полете. Отказ двигательной системы мог произойти, когда корабль не удается вернуть назад? Мог. Программа была сложнейшая. И разгерметизация, и перепады температур, и отказ регенерационной системы, и ремонт ее. При этом я должен был управлять кораблем, выполнять психотесты. Когда вышел, выяснилось, тринадцать килограммов потерял. И еще одна проблема была. Датчики медицинские тогда к телу приклеивали. За месяц на месте, где их крепили, язвы образовывались. Когда сняли скафандр, кожа отваливалась вместе с датчиками.

Корабль, в котором проходил мой зачетный эксперимент, назывался «Восток-0». Все свои замечания и ощущения я записал в бортовой журнал, который потом передал Гагарину».

Почти то же самое могли бы рассказать о своей работе и товарищи Нефедова по отряду испытателей. Я привел здесь столь длинную цитату не только для того, чтобы читатели могли понять и оценить труд испытателей космической техники, но и для того, чтобы показать, что любой из описанных экспериментов, стань он известен газетчикам, вполне мог породить очередной «секретный космический полет». Соответственно, испытатель мог стать «пилотом» такого корабля и влиться в славные ряды «фантомных космонавтов». Вполне вероятно, что какой-нибудь из космических мифов так и появился.

Но, несмотря на имевшиеся возможности, никто из испытателей «космонавтами-призраками» не стали. В этом им несказанно повезло. Они так и остались Испытателями, с большой буквы. И гордятся этим званием.

Но среда советских испытателей все-таки дала некоторое количество «фантомных космонавтов». Не так много, как того можно было бы ожидать.

Первыми «космонавтами-призраками от испытателей» стали Алексей Качур, Алексей Белоконов, Иван Грачев, Владимир Заводовский и Геннадий Михайлов. О них я подробно уже рассказал в четвертой и пятой главах этой книги. Отмечу только, что это были испытатели авиационной техники, менее секретные, чем их «космические» коллеги. Вероятно, поэтому и оказались они героями «фантомной космонавтики». Испытателей космической техники же засекретили настолько, что их имен мы не знали даже тогда, когда стала, например, появляться информация о космонавтах гагаринского набора.