Секреты

С тех пор как Адель приехала в «Пихты», она ни разу не была за их пределами и скучала по суете и толкотне Юстона и Кингз-кросса, по магазинам, кинотеатрам и сотням людей. В Хоукхерсте не было сутолоки, но вокруг было достаточно людей, чтобы она почувствовала себя менее напуганной и одинокой. Адель на минутку остановилась посмотреть на витрину магазина игрушек, восхищаясь фарфоровыми куклами, миниатюрными чайными сервизами, игрушечными поездами и оловянными солдатиками. Она с грустью вспомнила, как Памела никогда не уставала разглядывать такие вещи и как ей нравилось притворяться, что у них есть большой мешок с деньгами и они могут купить все, что захотят. Если бы у Адель сейчас был мешок с деньгами, она бы пошла в кафе на той стороне улицы и заказала бы яичницу с беконом, горячие тосты с маслом и чашку чая. Потом она спросила бы кого-нибудь, ходит ли автобус до Рая. Подумав об этом, она больше не могла сдержать слез, думая, что уже почти пришла.

У обочины дороги бежал ручеек. Адель села на берег, сняла туфли и носки и погрузила ноги в прохладную воду, размышляя над тем, что ей делать. Ее ноги выглядели так же ужасно, как и ужасно болели, они были такими распухшими, что она не была уверена, сможет ли снова надеть туфли, на каждом пальце, на пятках и на косточках обеих лодыжек были волдыри. Ее лицо тоже очень болело от солнечных ожогов, и сейчас, когда солнце снова начало палить, она поняла, что скоро боль станет невыносимой.

— Ты зашла слишком далеко, нужно продолжать идти, — сказала себе Адель. — Если ты сейчас пойдешь в полицию, они просто вернут тебя обратно.

Одной мысли о мистере Мэйкписе было достаточно, чтобы отбросить сомнения. Ее ноги уже окоченели от холодной воды, поэтому она намочила носки и натянула их на ноги, потом надела туфли. Когда она встала, боль была уже не такой сильной.

Адель удалось пройти еще три мили, когда ей стало по-настоящему плохо. У нее стучало в голове, зрение затуманилось, и все тело болело. Дорожный знак указывал, что оставалось еще пятнадцать миль, и она облокотилась об него, потому что была уверена, что если не обопрется обо что-нибудь, то просто упадет.

Впереди был крутой холм, дорога мерцала в дымке от жары, и Адель поняла, что у нее нет сил идти вверх под палящим солнцем. Ей так и хотелось упасть под ближайшим деревом, но у нее было такое чувство, что если она это сделает, то никогда не сможет снова подняться на ноги.

Услышав звук мотора, она оглянулась. К ней приближался старый грузовик, и, поняв, что у нее больше просто нет выбора, она слабо помахала рукой.

Грузовик с грохотом остановился рядом с ней, и она увидела за рулем старика в засаленной кепке.

— Подвезти? — крикнул он.

— Да, пожалуйста, — сказала она, заставила себя оторваться от указателя и, шатаясь, пошла к грузовику. — Вы едете в Рай?

— Туда, — сказал он. — Залезай.

Адель было слишком плохо, чтобы размышлять, был ли это наконец подарок судьбы. Она подготовилась к вопросам старика, но он ничего не спрашивал, хотя, скорее, просто потому, что за шумом грузовика ничего не было слышно.

Она предположила, что, вероятно, задремала, потому что только что вокруг них на многие мили ничего не было видно, и вот они уже въезжали в маленький городок, который выглядел древнее, чем все места, в которых она когда-нибудь была. По солнцу она догадалась, что сейчас около пяти или шести часов.

— Куда тебе нужно? — крикнул ей старик.

— Винчелси-Бич, — удалось ей вымолвить, причем она сама себе удивилась, что еще помнит адрес.

— Ну, тогда тебе лучше сойти здесь, — сказал он и остановил грузовик на стыке двух дорог. Он указал грязным пальцем прямо вперед. — Это несколько миль в ту сторону.

Адель поблагодарила его и вышла, подождав, пока он скрылся за углом, прежде чем устало перейти дорогу.

Все выглядело таким маленьким — крошечные домики с террасами, ютящиеся рядом друг с другом, входные двери, открывающиеся на улицу. От главной улицы тянулись очень узенькие переулочки с еще более старыми домами и, петляя, вели к церкви на верху холма.

Все это имело не очень привлекательный вид. Терраса, мимо которой прошла Адель, была не менее обветшалой, чем самые худшие районы вокруг Кингз-кросс. На террасах несколько очень пожилых леди в черном сидели на табуретах у входных дверей и с любопытством посмотрели на нее, когда она, хромая, прошла мимо.