Секреты великих ораторов. Говори как Черчилль, держись как Линкольн

Хотя Бенджамин Франклин руководствовался совсем другими правилами, он тоже знал, как произвести впечатление своим внешним обликом. Прибыв в Версаль, чтобы вступить в должность посла Америки во Франции, он решил выделиться на фоне придворных Людовика XVI, носивших парики и разодетых в шелка и бархат. Салли, дочь Франклина, заметила: «Папочка, тебе надо купить новый наряд для Версаля».

Франклин ответил ей: «Я хочу выглядеть как первопроходец, а не как король».

Вместо шелкового камзола Франклин носил простой суконный сюртук, парик не надевал. Он использовал «радикальный шик», демонстративную «немодность» за двести лет до того, как этому стилю придумали название. В то время как «естественный человек» Руссо был дикарем-философом, Франклин играл роль «естественного человека» Нового Света, вдохновляя окружавших его поклонников. Он был первым американским поп-идолом, образ которого экспортировался за рубеж.

В 1783 году, когда был подписан мирный договор, положивший конец войне за независимость США, Бенджамин Франклин облачился в поношенное коричневое пальто из хлопчатобумажной ткани, застегнутое на все пуговицы от горла до колен. Когда приятель Франклина, посланник США во Франции Джон Адамс попенял другу за то, что тот в столь славные для страны времена носит невзрачное облачение, тот ответил:

Адамс, это пальто было на мне десять лет назад — в день дуэли с британским королевским прокурором Веддерберном, и теперь я хочу дать этому пальто шанс отыграться.

Одежда многое может сказать о своем владельце. Выбор предметов одежды не должен быть случайным и непродуманным.

Джеймс Монро, пятый президент США и последний из представителей Вирджинии на этом посту, тоже умел заставить одежду говорить. Он в совершенстве владел силой образа. Когда на смену вычурному стилю Регентства пришла мода XVIII века — кюлоты и чулки, Монро продолжал носить офицерскую форму и фуражку с кокардой, чтобы напомнить гостям, приходившим к нему на приемы в резиденцию, о своих заслугах во времена войны за независимость, уже ставшей для многих историей. Более того, он предпочитал, чтобы его называли полковником Монро, а не президентом Монро. Его наряд должен был продемонстрировать посетителям, что Джеймс Монро, как и Джордж Вашингтон, в первую очередь был солдатом войны за независимость.

Красноречивый символ

Авраам Линкольн, казалось, не придавал значения производимому им впечатлению. Но почему этот человек ростом в шесть футов и четыре дюйма[15] (намного выше среднего роста современников) выбрал в качестве своей визитной карточки такой головной убор, как цилиндр? Ведь этим он еще больше увеличивал свой рост. Кроме того, он носил на плечах шаль поверх черного костюма — такой наряд еще больше подчеркивал его худобу.

Мундштук Франклина Делано Рузвельта, сигара Черчилля, трубка Сталина — все это хорошо узнаваемые символы периода Второй мировой войны. Скульптура Уинстона Черчилля перед британским посольством в Вашингтоне изображает премьер-министра военной поры с сигарой в руке. А вот недавно построенный Мемориал Рузвельта в Вашингтоне — удар по имиджу президента, победившего Великую депрессию и выигравшего Вторую мировую, потому что статуя изображает Рузвельта сидящим в инвалидном кресле. Лицо у него усталое и напряженное — он вовсе не веселый и не жизнерадостный, каким запомнили его люди моего поколения по фотографиям и кинохронике. В его мундштуке нет сигареты — ее убрали из соображений политкорректности.

Создатели Мемориала Франклина Рузвельта решили подчеркнуть тему физической немощи президента, поместив на стелу самые известные высказывания, выбитые азбукой Брайля, — причем на такой высоте, что дотянуться до них и прочитать, не смог бы и баскетболист Шакил О’Нил (будь он слепым), даже встав на цыпочки! И, как ни странно, знаменитые слова Рузвельта о «дне позора», сказанные на следующий день после нападения на Перл-Харбор, не попали на эту стелу.

Невидимое кресло Рузвельта

Люди моего поколения никогда не видели фотографий президента в инвалидном кресле. Рузвельт, который хорошо чувствовал силу образа, никогда не позволял журналистам снимать его в образе калеки.