Секс без правил

Мужчина отступил. Он так и остался почти одетым, а я перед ним до сих пор вся открыта. Но смущение ушло вместе с выплеснутой страстью. Даже если он прямо сейчас снова войдет в меня и отымеет по второму кругу, то я смогу только слабо постанывать, вряд ли участвовать или сопротивляться. Но удивилась, когда Александр Дмитриевич вновь подхватил меня под одно колено и приподнял выше. Вздрогнула, ощутив прикосновение холодного. Невольно рассмеялась, поняв, что он делает: босс медленнее, чем на листах, чтобы не царапать кожу, вывел на внутренней стороне бедра свою подпись. Чернила оставляли отчетливый ровный след и быстро сохли на коже.

– Видишь, почему мне нравится эта ручка? – сказал буднично. – Она не подводит в самых экстремальных условиях. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство.

Приподняв голову, я имела счастье лицезреть уже знакомую подпись с размашистой «Д» – как печать, как знак какой-нибудь, непонятно что означающий.

– Вы такой… – со смехом начала я, но не закончила. Слово «ребенок», пришедшее на ум, не характеризовало его даже при этой странной выходке.

– Какой? – он схватил меня за запястье, помогая сесть.

– Сумасшедший.

– Отличный комплимент. Ты мне тоже нравишься.

– Потому что голая? Или потому что вами теперь подписанная?

– А почему одно должно исключать другое?

Одеваться он мне, как ни странно, помогал. У него все-таки иногда случается настроение нежности, только не в те моменты, когда ее ждешь.

Глава 27

Законы подлости существуют. Всегда, когда чего-то сильно подсознательно избегаешь, оно случается – даже если вероятность была близка к нулю. Событие происходит только в результате законов подлости, которые запускаются неведомым механизмом иррационального мышления.

В холле Александр Дмитриевич направился к стойке охраны – предупредить, что на верхнем этаже можно включать сигнализацию. Я отстала от него всего на несколько метров, и как раз в этот момент со стороны других лифтов показалась знакомая фигура. Сережка замер, глядя на меня. Сбежать сейчас я уже не могла, обязана была остановиться и хоть что-то сказать. Он не радовался нашей встрече – нет ничего хуже, чем сразу после расставания видеть бывшую. Но он тоже не мог сбежать – правила социального взаимодействия таковы, что даже не желающим того людям приходится останавливаться и объясняться.

– Карина? Ты что здесь делаешь? – он спросил без приветствия.

– Я…

Меня трясло от волнения. Я привела себя в порядок после «кабинетного свидания», но теперь начало казаться, что губы горят от поцелуев – так заметно горят, что каждый внимательный увидит. И это настолько выбило меня из колеи, что я даже простейшее объяснение не смогла выдавить. А уж когда краем глаза увидела, как по направлению к нам идет Александр Дмитриевич, то и дышать перестала.

– Карина, какого черта происходит? – Сережка начал повышать голос и был заметно раздражен. – Ты со мной хотела встретиться, или что? Но лучше бы сначала позвонила. Как тебя охрана пропустила?

Александр Дмитриевич, к счастью, сообразил переключить внимание на себя. В какой раз убеждаюсь, что с ним все же в разведку идти можно.

– Вы знакомы? – он то ли изобразил удивление, то ли действительно был удивлен. – Карина, не расстраивайтесь. Когда получите диплом, вполне возможно, у нас снова появится вакансия. До свидания. Сергей Иванович, хорошего вечера.

– До свидания, Александр Дмитриевич! – тот отозвался на автомате, а потом, когда начальник уже отошел на достаточное расстояние, добавил, ни к кому конкретно не обращаясь. – Надо же… он всех сотрудников по именам-отчествам помнит?

Я резко выдохнула. Ну точно же, какая банальность! Приходила на собеседование. Потом поблагодарю шефа, в том числе и за то, что сразу ушел.

– Да, Сереж, я не к тебе… – опомнилась я. – Думала получить тут работу. Галя договорилась…

– Твоя Галя в каждой бочке затычка, – Сережка не смотрел на меня прямо, а как будто сквозь. Но кто бы его винил? – И ты что же, работала бы там же, где я? А как же твоя подработка?

Соврала, не задумываясь – теперь уже поздно было метаться:

– Там уволилась. Ты был прав – никакого опыта я на уборке не получу, вот и решила оставшееся время потратить на что-то полезное. Извини, что так…

Я не закончила. И даже не поняла, за что именно извиняюсь – за то, что явилась на его глаза, когда он еще видеть меня не может? Или за все остальное, о чем он даже не догадывается?

Но Сережка только поморщился, махнул рукой и быстро пошел к выходу. Я еще минут пять стояла на месте. До чего же неприятно. От самой себя неприятно. И ведь поступила честно, чтобы совесть не мучила, а она все равно мучает. Или это вовсе не совесть, а осознание, как мое спокойное и стабильное будущее быстрыми шагами удаляется от меня, разменянное на фантики?