Секс и деньги. Сборник романов (ЛП)

Несколько минут я был доволен таким поворотом событий, но потом мне стало неудобно лежать на жестких досках, кроме того, в помещении оказалось слишком шумно и светло. Мой разум всецело находился во власти чарующего образа теплой темной камеры с матрасом, подушкой, ведерком и одеялом.

Пока внимание сержанта было занято многочисленными потерпевшими, которые выстроились к нему в очередь, я притворился спящим, а затем, когда настал подходящий момент, бросился через всю комнату, обогнул рабочий стол дежурного и устремился в коридор, который, по моим представлениям, должен был вести к камерам. Сержант перехватил меня и отбросил назад со словами: «Если ты сейчас же не угомонишься, твою мать, я тебя арестую!»

Оказавшись на улице, я пытался понять, почему же пал до такого хаотичного, бесцельного, пустого, пресного существования.

Ах да… Виски.

Вспомнилось, как я и мой приятель Крис сидели с бутылкой виски под железнодорожным мостов. Мы направлялись на концерт группы «Погус». Всю свою жизнь мы направлялись на концерт «Погус» и всю жизнь пили виски.

В этот раз мы собирались пересечься еще с одним моим знакомым – Джеем, – который жил в Кардиффе. Я никак не мог вспомнить, чем кончилось дело. Рабочая версия гласила, что, скорее всего, мы не попали на концерт; раздосадованный этим, я вышел на аллею, снял с себя одежду и разбросал деньги по всей округе, а тем временем Крис был похищен отрядом инопланетян.

Я обратил внимание на свои носки – их подошвы были разодраны в клочья, позади себя я оставлял кровавые следы.

В восемьдесят восьмом «Погус» были лучшей группой во всем мире. Их музыка больше всего походила на бешеный вой пьяного ирландца, она была замешана на панк-роке и насквозь пропитана виски, пивом и мочой. Казалось, что, когда Шейн Макгоун пел о боли, утратах и пьяной тоске, он обращался прямо ко мне – как и «Клэш», когда они записали свой первый альбом, как «Джэм», когда они выпустили «Сеттинг сонгс», или как голоса, приказывавшие мне выйти на улицу и начать убивать торгашей.

Про голоса – это шутка…

Я пил на одиннадцати концертах «Погус» – с 1984 по 1990 год. Первый из них был в университете Уорвика в Ковентри, тогда группа была в форме, и Макгоун мог петь и играть, лежа на спине. На последнем концерте, который прошел в Сиднее, он был способен только лежать на спине. И не важно, что играли остальные, Макгоун все время пел первые строки своего налитого кровью языческого гимна «If I Should Fall From Grace With God».

Он выпил водки, которую ему передали из толпы, упал и в конце концов ушел со сцены, оставив вместо себя парня, до того игравшего на свистульке.

В марте восемьдесят восьмого Макгоун исполнил «If I Should Fall From Grace With God» бесподобно. «Погус» могли растрогать до слез любого душегуба своим возвышенным рождественским хитом «Сказка Нью-Йорка», и я был самым бестолковым идиотом из всех бестолковых идиотов, которых трогала эта музыка.

Я попытался представить, где в Соунси могла находиться ночлежка. На улице встречались только таксисты. Они направили меня куда-то далеко-далеко. Дорога была холодна, а мне нужно было срочно попасть в тепло. Я втиснулся в телефонную будку, вонявшую мочой, позвонил самаритянам, которые должны в предрассветный час помогать отчаявшимся людям, и объяснил, что потерялся в Уэльсе посреди ночи, что у меня нет бумажника, что продрог, так как был одет в самый раз для прогулки по пляжу, что даже не смог заставить полицейских арестовать себя и что теперь мне необходимо найти ночлег, пока мои ноги не почернели и не отвалились.

– Да, – сказал вежливый и глупый голос, – а что вас беспокоит на самом деле?

Ты, мать твою за ногу, дружище! Ты меня беспокоишь! Ты собираешься сказать, где я могу переночевать, или как?

Он не собирался. Он специализировался не на первой помощи, а на выяснении глубинных причин людских несчастий.

На поиски пристанища для бездомных у меня ушло два часа. Когда дверь открыла усталая социальная служащая, я был готов расцеловать ее – в тот момент я был готов расцеловать хоть Гитлера, настолько сильно замерз. Я рассказал о своей проблеме, но она заявила, что не пустит меня. Она, понимаете ли, содержала «дом трезвости», а я по всем признакам был пьян. В качестве альтернативы женщина предложила мне одеяло, кружку горячего чаю и возможность переночевать на ступенях крыльца.

В итоге она уступила. Мне было позволено войти в дом, но только не в спальное помещение. Я мог подремать на диване до шести утра и должен был убраться до момента, когда начальство встанет на завтрак: нельзя подавать дурной пример бродягам.

Я проспал всего пару часов и проснулся оттого, что надо мной нависли две огромные, откормленные морды, которые при этом что-то бессвязно бормотали. Двое уэльсцев, мучимые бессонницей, хотели присесть на мое место.

Когда я добрался до железнодорожной станции Суонси, было по-прежнему туманно, и я по-прежнему не знал, что со мной произошло.