Секс и вытеснение в обществе дикарей

Мы сравниваем две цивилизации — европейскую и меланезийскую и уже отметили ряд глубоких различий, объясняющихся принципиальным несходством сил, с помощью которых каждое из этих обществ воздействует на биологическую природу человека. Хотя в каждом из них присутствуют определенная терпимость в плане сексуальной свободы и определенные способы ограничения и регулирования сексуального инстинкта, тем не менее сферы действия табу и вариации сексуальной свободы внутри заданных границ абсолютно различаются. Также по-разному распределяется власть в семье, и в соответствии с этим по-разному ведется счет кровного родства. Мы проследили в обоих обществах развитие среднестатистических мальчика и девочки в условиях тех или иных племенных законов и обычаев. Мы обнаружили почти на каждом этапе существенные различия, обусловленные взаимодействием биологических импульсов и социальных норм — то гармоничным, то конфликтным, ведущим то к недолговечному блаженству, а то и к разладу, в котором, однако, заложены возможности будущего развития. На последнем этапе жизненного цикла ребенка, по достижении им половой зрелости, его чувства складываются в систему сентиментов по отношению к матери, отцу, брату, сестре, а на Тробрианских островах — к дяде по материнской линии. Эту систему, в каждом обществе обладающую своими типичными чертами, мы в духе психоаналитической терминологии назвали «семейным комплексом», или «нуклеарным комплексом».

Теперь я попробую вновь кратко сформулировать основные черты двух «комплексов». Эдипов комплекс — система установок, типичных для нашего патриархального общества, формируется в раннем детстве, отчасти во время перехода от первого ко второму этапу детства, отчасти в течение второго. Таким образом, к концу второго этапа, когда мальчику около пяти или шести лет, его установки в целом сформированы, хотя, возможно, еще не окончательно. И они уже включают в себя ненависть и подавленные желания. В этом, я полагаю, наши выводы ничем не отличаются от выводов психоанализа[29]

.

В матрилинейном обществе на этом этапе, хотя у ребенка сформировались вполне определенные сентименты по отношению к отцу и матери, в них нет ничего подавленного, ничего негативного, никаких фрустрированных желаний. Как образуется это различие? Как мы видели, социальные нормы тробрианского материнского права почти полностью гармонируют с биологическим развитием, в то время как отцовское право в нашем обществе подавляет развитие ряда естественных импульсов и наклонностей. Страстная привязанность к матери, физическое желание быть рядом с ней в патриархальных институтах так или иначе пресекаются или подавляются. Влияние нашей морали, осуждающей детскую сексуальность; жестокость отца, особенно в низших классах; неуловимая, но бесспорная атмосфера его исключительного права на мать и ребенка в высших классах; страх жены не угодить мужу — все это разводит детей и родителей. Даже когда борьба между отцом и ребенком за личное внимание матери сводится к минимуму или нулю, на втором этапе происходит столкновение социальных интересов отца и ребенка. Ребенок — обуза и помеха родительской свободе; он напоминает о возрасте и закате жизни, и если это сын, воплощает в себе угрозу будущего социального соперничества. Таким образом, в отношениях отца и ребенка всегда найдется предостаточно возможностей не только для столкновения в плане чувственности, но прежде всего для социальных разногласий. Я намеренно сказал «ребенок», а не «мальчик», поскольку, согласно нашим выводам, пол не имеет особого значения на этом этапе, когда еще не сложились более близкие отношения между отцом и дочерью.

Все эти силы и влияния отсутствуют в матрилинейном обществе тробрианцев. Прежде всего — и это, разумеется, не имеет никакого отношения к материнскому праву — нет осуждения секса или чувственности как таковых; нет нравственного ужаса перед идеей детской сексуальности. Чувственная привязанность ребенка к матери развивается естественно, пока не изживает себя под влиянием других телесных интересов. Отношение отца к ребенку на протяжении этих двух ранних периодов можно описать как отношение близкого друга и помощника. В то время как наш отец в лучшем случае полностью устраняется из детской, тробрианский отец сначала выступает в роли няньки ребенка, а потом его товарища по играм.

Особенности досексуального опыта на этом этапе также различны в Европе и Меланезии; в нашем обществе, особенно среди высших классов, дисциплинарные меры, принятые в детской, вызывают у ребенка склонность к тайному изучению непристойных вещей, особенно выделительных функций и органов. У тробрианцев такого периода нет. Далее, это прегенитальное непристойное поведение ведет к установлению различий между пристойным и непристойным, чистым и нечистым; и непристойная, скрываемая от родителей сфера деятельности внезапно усиливает, придавая ему новое измерение, табу на определенные отношения с матерью (вдобавок к изгнанию из ее постели и запрету на ее объятия).