Секс, любовь и сердце. Психотерапия инфаркта

Идея, что любовь основывается на соединении двух людей, справедлива только в симбиотической связи младенца и матери. Когда младенец вырастает и становится независимым, эта связь изменяется. Независимость означает, что ребёнок сам по себе является кем-то. В то время как полная независимость не возникает до достижения зрелости, чувство ребёнка, что он является кем-то, появляется достаточно рано п в достаточно большой степени развито уже на шестом году жизни. Этот процесс зависит от кормления, заботы и ласки родителей. Ребёнок нормально не развивается или его развитие блокируется, из-за недостатка или утраты любви. В этой ситуации он не развивается нормально или эмоционально фиксируется на раннем периоде развития, несмотря на то, что он вырастает и достигает половой зрелости. На глубоком уровне — то есть в сердце — такой человек остаётся ребёнком, который не отделился полностью от матери для того, чтобы стать кем-то, способным к самостоятельной жизни. Хотя он кажется достаточно взрослым и независимым, эти черты не укореняются в полноте существования и чувстве безопасности, которую даёт любовь. Игнорирование такой позиции таит в себе опасность регрессии до эмоционального состояния младенца, что является ужасной перспективой для того, кто вырос в состоянии бессилия, зависимости и кто не имеет укоренённого чувства "я".

Поскольку такой человек требует любви, но боится ей полностью открыться, он строит со своими партнёрами отношения, в которых они взаимно используют друг друга. Они могу и испытывать по отношению друг к другу сердечные чувства, но эти отношения маскируют страх самоотдачи. Они являются бессознательным повторением отношении, связывающих такого человека с матерью или отцом. Если такие отношения существуют долго, они притупляют страх отвержения, но и не приносят более глубокого удовлетворения, так как не могут заменить любви.

Достаточно заглянуть под поверхность большинства отношении для того, чтобы открыть такую связь. Чаще всего они принимают следующий вид: если ты будешь удовлетворять мои потребности — я буду удовлетворять твои. Один пациент так выразил это, описывая свой брак: "Я играю роль отца маленькой девочки в ней, а она — роль матери маленького мальчика во мне". Может казаться, что такие отношения имеют шанс функционировать, по в реальности этот пациент ощущал огромную враждебность по отношению к матери за то, что она относилась к нему как к маленькому мальчику, и эту враждебность он переносил на жену. Он не отдавал себе отчёт в том, что его брак сохранялся благодаря этим отношениям, пока фундамент не начал трещать фундамент в основании. Он не мог вынести того, что к нему относилась как к маленькому мальчику женщина, которая сама была эмоционально незрелой. Но он не мог бросить жену, так как осознание того, что она нуждается в нём, давало ему чувство безопасности. Вообще говоря, люди страхуются таким образом в своих связях, опасаясь страха отвержения. Только посредством конфронтации со скрытой паникой можно справиться с этой проблемой.

Поль, сорокалетний врач, смог в этом убедиться во время одной из терапевтических сессий. "В моей груди есть напряжение", — сказал он мне. "Что-то стремится оттуда наружу". — Неожиданно он осознал, что чувство, которое было у него в груди — это печаль. "Я боюсь своей печали, — признался он. — Я осознал, насколько я был одинок. Я боюсь открыть сердце". Когда чувство печали углубилось, он сказал: "Как ты можешь делать со мной что-то подобное? Ты разбиваешь моё сердце". Поль говорил в настоящем времени, так как вновь переживал ощущение "разбитого сердца". Когда мы говорили о чувствах в его сердце, он заметил: "Нет, там нет никаких чувств. Там пустота. Я не чувствую своего сердца". Я интерпретировал его утверждение следующим образом: он не ощущает любви в своём сердце. Для того чтобы достичь любви, которую он заблокировал в раннем возрасте в целях самообороны, Поль должен был регрессировать до этана младенца. Лёжа на кушетке, он деликатно вытянул губы, как младенец, который собирается сосать. Когда он это сделал, то ощутил подавленную ранее тоску по матери и начал плакать. "Я хочу тебя, — сказал он и добавил, — я боюсь".

Детство Поля было похоже на детство других пациентов, описанных в этой книге. Когда умер его отец, Поль стал маленьким хозяином дома. Мать вела себя по отношению к нему соблазнительно, склоняя его к интимному контакту, но когда он выражал какую-либо сексуальную заинтересованность ею, унижала его и контролировала. Это была болезненная связь, так как Поль постоянно должен был ставить желания и потребности матери впереди своих желании и потребностей. Из-за вины за сексуальные чувства по отношению к матери и из-за страха быть брошенным, он обещал быть "хорошим мальчиком".

В процессе терапии Поль смог признать свою печаль и анализировать свою связь с матерью. "Впервые я чувствую то, что чувствовал будучи ребёнком — заметил он. — Бедный ребёнок. Это приводит меня в бешенство". А затем он освободил часть своего гнева, нанося удары по мату.