Секс, любовь и сердце. Психотерапия инфаркта

Многие пациенты смеются, блокируя или отрицая собственную печаль. Иногда пациент, лёжа на биоэнергетическом столике и глубоко дыша, начинает спонтанно смеяться, но этот смех неадекватен, так как ситуация не имеет в себе ничего смешного. Но если мотивировать этого человека смеяться дольше, временами смех превращается в плач. Может возникнуть также обратная ситуация. Я вспоминаю один такой инцидент. Я сидел на ковре, а жена занималась напряжением в моих руках. Она стояла за мной и разминала пальцами напряжённые мышцы между моей шеей и руками. Это было настолько болезненным, что я начал плакать. Неожиданно боль пропал, я начал смеяться. Когда мышцы расслабились, из них ушло напряжение, а вместе с ним и боль. Я смеялся с облегчением от хорошего самочувствия.

Некоторым людям очень трудно плакать, и они даже гордятся своей способностью переносить неприятные ситуации без видимых проявлений. Есть обстоятельства, в которых такая позиция является проявлением отваги. Умение не сломиться перед лицом опасности достойно похвалы, но перенесение этой позиции в повседневную жизнь опасно и его нельзя назвать мудрым решением. Можно спросить, старается ли такой человек показать, что он сделан из камня? Но в этих случаях, как и во многих других, очевидные причины скрыты под поверхностью, в бессознательном. Будучи детьми, эти люди выжили благодаря этой способности. Не плача, ребёнок может не дать наказывающему родителю удовлетворения от того, что он подчинил ребёнка себе. Каменея, можно вызвать у родителя чувство бессилия. Никто не имеет достаточно сил для того, чтобы подчинить себе камень. Кроме того, многие мужчины стыдятся плакать. Если они плачут, то заслоняют лицо руками. На уровне сознания они считают, что плач является чем-то не мужским. Но трудности, которые приносит им плач, имеют свой источник в бессознательной жёсткости, блокируя глубокое дыхание и являясь проявлением подавленных конфликтов.

Ранее я уже упоминал о собственных трудностях с плачем. В течение многих лет я осознавал, что моя грудная клетка напряжена, и в ней скрывается паника. Я знал, что страдаю от страха отвержения. Терапия, через которую я прошёл, и упражнения, которые я выполнял, заметно уменьшили панику и страх, но я знал, что всё ещё являюсь кандидатом на сердечный приступ. Мне снилось, что у меня будет сердечный приступ и что я умру. Хотя причин для сердечного приступа не было, сон сообщал, что он случится в скором будущем. Эта перспектива не наполняла меня страхом. Я просто сказал себе: "Всё в порядке, только бы умереть с достоинством". На следующую ночь мне приснилось, что я был доверенным управляющим короля-ребёнка. Я был убеждён, что предал его, и он приказал меня казнить. Меня привели на место казни, где должны были отрубить мне голову. Я видел палача, стоящего с топором около пня, но не испытывал страха, так как был убеждён, что король осознал свою ошибку и освободит меня в последнюю минуту. Проходили секунды, приближался момент казни, а помилования всё не было. В последний момент я увидел, что цепи у меня на ногах игрушечные и что я могу их попросту отбросить и уйти. В этот момент я проснулся. Пластичность этого сна указывала на его значение.

Размышляя над этим сном, я осознал его смысл. Король-ребёнок — это моё сердце; доверенный управляющий — это моя голова. Управляющий предал короля, используя его несовершеннолетие. Сон был отражением типичного конфликта между взрослым эго и сердцем. Если я исцелю сердце — я потеряю голову — таково было послание сна. Другим посланием было то, что моей жизни ничего не угрожает, если я осознаю свою реальную ситуацию. Я был свободен. Я должен был только принять гегемонию сердца. Во мне был конфликт, и я мог его разрешить, осознав, что роль управляющего не в принятии решений. Отношения между сердцем и головой выглядело бы следующим образом: сердце должно говорить нам, что мы должны делать, а голова — находить наилучшие пути, как это сделать.

Мои подход к рассматриваемой в этой книге проблеме — неспособности открыть сердце любви — в равной степени и психологический, и соматический. На психологическом уровне человек должен осознать сущность проблемы и глубоко заглянуть в неё. Это требует подробного анализа, который должен помочь человеку установить контакт с переживаниями детства. Но я считаю, что одного анализа недостаточно. Проблема находит своё структурное выражение в теле, в виде хронических мышечных напряжений, на что я много раз в этой книге обращал внимание. Я описал мышечный панцирь впереди грудной клетки, который блокирует печаль и панцирь сзади, что делает невозможным проявление злости. Если мы хотим вернуть организму здоровое функционирование, следует освободить эти напряжения. Первым шагом в лечении является разрядка этих напряжений.