Секс лучше шоколада

И все же ей это удалось, а теперь он завяз по горло. Бабушка обожала трижды проклятое животное, а он любил бабушку. Он даже брал пуделиху с собой, когда раз в неделю навещал бабушку, а для этого приходилось предварительно водить Джозефину в салон красоты для собак, чтобы бабушка могла полюбоваться на свою любимицу во всей красе. Большей преданности Макс вообразить себе не мог.

Прошло уже больше трех недель с тех пор, как он стал гордым обладателем чистокровного карликового пуделя, но с каждым днем в нем росло убеждение в том, что Джозефина послана ему в наказание за неизвестно какие грехи. Несмотря на свой обманчиво невинный вид, она изгрызла кресло, портфель, пластиковое ведерко для мусора, провод лампы, диванную подушку, коврик и столько древесины, что хватило бы на зал трудовой славы для полчища термитов. Когда Макс вернулся домой, проводив Джули Карлсон, он обнаружил изодранную в клочья занавеску для душа: вот почему в этот день Джозефина оказалась у него в конторе. Он побоялся оставить ее одну дома. И вот теперь она атаковала его рабочий стол. Может, в чертову собачонку вселился бес?

– Плохая собака, – проворчал он, хотя уже знал, что эти слова не входят в ее собачий лексикон.

Как и следовало ожидать, в ответ она лизнула ему руку.

– Прекрати! – прикрикнул Макс.

Этого Джозефина тоже, очевидно, не понимала, потому что лизнула его еще раз.

Черт! Спустившись вниз по ступенькам (древний лифт вот уже неделю не работал, а Макс, зная его капризный характер, в любом случае предпочитал лестницу), он направился к своей машине, оставленной с другой стороны здания. Он был настоящим южанином по рождению и по духу, изнуряющая жара на него не действовала. Она ему даже нравилась. А вот что ему совсем не нравилось, так это изнуряющая жара в сочетании с собачьим запахом. От такого сочетания хотелось чесаться.

Он бросил Джозефину за спинку сиденья, зная, что это бесполезно, – не успел он сам сесть в машину, как она уже перепрыгнула вперед, – и завел мотор. Всю дорогу ему грезились собачьи приюты.

Кондиционер гнал раскаленный, как из печки, воздух. Завывало радио. Когда Макс яростно ткнул пальцем в панель приемника, чтобы его заглушить, Джозефина поднялась на задние лапки и лизнула его в ухо.

– Отстань, – строго повторил Макс, мотнув головой, но все было бесполезно.

Он давно уже понял, что слова на Джозефину не действуют. Открыв «бардачок», он вытащил собачье печенье из пакета, который научился держать там постоянно, и дал собачке, потом нажал на газ и выехал со стоянки на предельной скорости. Довольная Джозефина устроилась на пассажирском сиденье и принялась закусывать. А Макс повел машину к Саммервиллу под хруст печенья, стараясь не думать о неизбежных крошках. Наоборот, он пытался вспомнить все хорошее, что знал о Джозефине, пока мысль о собачьих приютах не пустила слишком глубокие корни в его душе.

Увы, на данный момент Джозефине можно было приписать только одну заслугу: в глазах окружающих она делала своего хозяина похожим на гомика. И это действительно было ему на руку при предстоящей встрече с Джули Карлсон.

Вообще-то это неэтично – вводить ее в заблуждение и позволять ей думать, что он гей, размышлял Макс, обгоняя немногочисленные машины, двигавшиеся в сторону от пляжей. Но по крайней мере дважды – на стоянке у «Розовой киски», когда он, повинуясь мужскому инстинкту, оглядел ее с головы до ног, и потом у него дома, когда он разоблачился после вынужденного маскарада, – на лице у нее появилось настороженное выражение, подсказавшее ему, что ей лучше не знать правды. Если бы он честно признался, что он нормальный мужчина, Джули не смогла бы общаться с ним непринужденно. Скорее всего она испугалась бы и убежала.

А он хотел, чтобы она ему доверяла, чтобы чувствовала себя с ним свободно. Она стала для него подарком судьбы, связующим звеном между ним и Сидом. За последние пять лет на него столько всего обрушилось – увольнение из полиции, развод, налаживание нового дела, – что розыски Дэниэла пришлось отодвинуть на заднюю конфорку. Но он не забыл. Не мог забыть.

Ну, словом, если парик, женское платье и пудель ввели ее в заблуждение и она решила, что он трансвестит, его вины в этом нет. В конце концов, он же не солгал напрямую. Когда она спросила, гей ли Макс, он вместо ответа спросил, имеет ли это значение? Это же не ложь!

Вот именно.

Но вот он свернул на Саммервилл, проехал несколько кварталов до «Кроджера», и все это время Макса точила мысль о том, что ему не особенно хочется, чтобы Джули Карлсон считала его геем. Ему это не нравилось

А еще больше ему не понравилось, что это имеет для него значение.

Причины этого загадочного явления и вытекающие из них следствия стали ему ясны лишь несколько минут спустя, когда он поставил машину позади закусочной «Тако Белл» и увидел, как Джули Карлсон собственной персоной направляется к нему по плавящемуся от жары асфальту.