Секс под гипнозом

Катерина расслабилась. В лёгком опьянении, она подумала, что полюбившиеся инструкции почему-то совершенно не действовали на Стаса. А только выводили его из себя. Но с ним было интересно, и Катерина не хотела его терять. Стас был живой, и общение с ним казалось неимоверно трудным по сравнению с остальными её кавалерами, где всё было накатано и отполировано. Те не заставляли думать. Всё происходило по заранее известному сюжету: она — сюда, он — туда; он — оттуда, она — отсюда. Это был танец двух особей в период гона. Но без страсти и умопомрачения. Расчётливый. В соответствии с указаниями инструкции.

Изгибая свои тела, жестикулируя, произнося заготовленные фразы и подтверждая всё мимикой лица.

Так, постепенно в этом недвусмысленном танго танцоры подходили к единственной цели — сексу.

Книжка заканчивалась вместе с заправленной постелью и утренним кофе. Дальше была пустота. И чем её заполнять Катерина не знала. Хорошо, если к утреннему моциону мужчины уже не было в квартире. Но иногда они задерживались, и всё становилось каким-то чужим. Неприятным. Липким. Не хотелось ни до чего дотрагиваться, чтобы не испачкаться и не идти снова в душ. Произнесённые слова были пусты и лживы. Они звучали неестественно. Им даже не хотелось звучать, поэтому они произносились как-то впопыхах, сумбурно, не проговаривая окончаний, и начинались беззвучно. Приходилось всё время переспрашивать:

— А? Что ты сказал?

— Не понял…

— Я не расслышала…

Так случалось не один раз. Именно эти моменты оказались наиболее сложными. Когда, казалось, уже нет тайн от партнёра. Но их, вопреки здравому смыслу, становилось на порядок больше. То, что раньше было понятно и просто, вдруг становилось совершенно закрытым для разговора. Темы, которые лихо обсуждались под общий смешок, утром могли ужалить вновь появившимся в них неожиданным смыслом. Минное поле чувствительных моментов расширялось, не давая идти навстречу друг другу. Ну а дальше-то что? Рано или поздно страница заканчивалась, и надо было переключаться на повтор? Заводить пластинку сначала? Менять партнёра?

Она приводила следующего, надеясь проснуться с ним не на минном поле, а в уютном гнёздышке. Но всё повторялось.

Она уставала от книжных указаний, которые рано или поздно заканчивались, бросая своего ведомого на произвол судьбы и не давая парашюта. Хотелось просто что — то спросить для души и услышать ответ. Не переспрашивая. Ясный спокойный ответ, произнесённый не по инструкции, а тихим, уверенным голосом. Не в танце, а просто стоя рядом и глядя в глаза.

И вот сейчас, сидя рядом со Стасом перед журнальным столиком с коньяком и шоколадными конфетами, ей показалось, что она нашла что-то безвозвратно утерянное ранее. То, что дарило её душе уют. И от этого осознания стало неспокойно на душе. Беспокойство проникло в мозг. И оттуда вылез страх за построенные в голове схемы. Возможно не те, которые были нужны, но они работали. И жизнь продолжалась! Катерина могла на них опереться. Они придавали ей уверенность в собственных поступках. Вдруг, то новое, что она почувствовала в себе, разрушит искусственное настоящее, ничего не построив взамен? И снова пустота…?

На время ей удалось заглушить эти мысли внутри себя и забыться. Она постаралась вновь почувствовать образовывающийся в ней самой уют. Выпила ещё коньячку, закусила лимоном. Ощутила, как он приятно жжёт, стекая по горлу в пищевод. Как затем теплом расширяется в груди. Стас сидел рядом. Он что-то бубнил едва слышное и монотонное. Казалось, что он напевал старую азиатскую песню наполненную гулом степного ветра, не знающего преград…

А потом, вдруг, она оказалась в какой — то общественной бане.

Той, куда когда-то ходила с бабушкой и тётей. В старых домах не было ванн и горячей воды. Приходилось каждую неделю вместе с родственниками идти целый квартал до ближайшей бани. С мраморной лестницей, белыми статуэтками в нишах и коваными перилами, которые как лианы закручивались от низа вверх на несколько этажей. Вокруг невидимого пустотелого столба усиливающего эхо поднимающихся по лестнице шагов. Стас тёр её спину мыльной мочалкой. А мимо ходили обнажённые мужчины и женщины, гремя металлическими тазиками и обливаясь водой. Тут — то она и начинала чувствовать, что помимо мочалки к её заднице прижимается ещё что-то. Постепенно твердеет и начинает упираться между ягодиц, пытаясь идти глубже. Далее всё происходило в нарастающем темпе. Вокруг начинали слышаться стоны. И уже мочалки начинали шлёпать как-то по-особенному, и вода из крана лилась мимо тазиков, а душ направлялся совсем не по назначению…

— …Вот так помылась, думала Катерина, — и на фига мы со Стасом попёрлись в эту баню? И выбрали именно ту, в которую я ходила, когда училась в институте.