Сексолог для девственницы

Только набор гормонов, которые заставляют нас испытывать сначала похоть, а потом привязанность. Чувство долга?

Я знал, что нимфомания - частое расстройство у женщин, перенёсших насилие в детстве. Но я проглядел это в ней.

- Сама не знаю, как так получилось, - всхлипывая говорила она. - Я просто не смогла сдержаться. Ты простишь меня? Я стану прежней!

Она обещала, но хватало её только на пару дней.

Когда я стал запирать её дома, начались депрессии и мании.

Она то клялась мне в вечной любви, то говорила, что ненавидит больше всех на свете.

Она кляла меня за то, что я воспользовался ею, когда она ещё была моей пациенткой. Чувство вины не давало мне бросить её. Ведь она была права. Я был за неё в ответе и воспользовался ею.

Однажды, когда я вернулся домой и увидел, что она разгромила всю квартиру, я предложил ей развестись.

- Костя, я не смогу без тебя... - шептала она. Но я был непреклонен.

- Лена, тебе нужно вернуться в клинику.

- Но ты ведь говорил, что я здорова!

- Я ошибся, - признался я.

- Ах он ошибся! - истерически закричала она. - Я тебе просто надоела?! Хочешь избавиться от меня? Ты совсем как он! Он тоже хотел от меня избавиться!

Она подошла к столу и схватила нож. Я не успел ничего предпринять, как остриё, подобно бритве прочертило дорожку у меня на груди.

Когда на моей рубашке заалела кровь, глаза Лены расширились от ужаса.

- Я не... я... не...

Она обняла себя за плечи и начала раскачиваться из стороны в сторону.

Я понял, что медлить и кормить её иллюзиями больше нельзя.

Набрал номер телефона знакомого доктора из Швейцарии, с которым мы познакомились на одной медицинской конференции. Мы писали несколько научных работ в соавторстве, и я очень надеялся, что он не откажет мне в помощи.

Как ближайший её родственник я имел полное право положить Лену в больницу.

Так я и сделал.

Сперва я сказал ей, что мы отправляемся в путешествие.

Она быстро согласилась.

А потом, когда мы оказались в клинике, я выдвинул ей ультиматум: я не разведусь с ней, если она соглашается на лечение.

Наверное, это было жестоко. Ведь я, по сути, бросил её. Не буду скрывать, что вздохнул с облегчением, когда двери клиники за мной закрылись.

Через несколько месяцев мне позвонила та Лена, которую я знал до всего этого безумия. Спокойная, остроумная и уравновешенная.

- Ну вот, Костя, я же говорила тебе, что со мной не всё в порядке, - усмехнулась она в трубку. - А ты не верил.

- Рад слышать, что тебе лучше, - сказал я в ответ.

- Знаешь, тут такие горы. Такой воздух. Я опять начала рисовать.

- Лен, это здорово.

- Обещай, что будешь навещать меня, - вдруг сказала она. - Ты просто пообещай, и я буду видеть в этом смысл своей жизни. Потому что другого у меня нет. Знаешь, Костя, мне жаль, что я не смогла стать той, кого ты увидел во мне.

Я не смог ничего ответить. Горло сдавила тоска и горечь.

- Лен, я всё ещё твой муж, - ответил я. - И всегда им буду. Ты обязательно поправишься. Вот увидишь.

Первое правило психиатрии - внушить пациенту надежду на успех лечения.

Даже если никакой надежды нет.

Потом пару раз в год она брала отпуск в клинике, и приезжала в Москву.

Но при каждой встрече всё шло по старой схеме - пару спокойных дней, за которыми следовало многократное повторение истерик.

Я скрывал её от всех знакомых.

Никому не говорил о том, что женат.

Знал, что это отвратительно и низко, что я вот так просто взял и отказался от неё.

Наказывал себя и не запретил чувствовать.

До тех самых пор, пока однажды чуть не сбил одну перепуганную девчонку на дороге.

Такую чистую и добрую, что даже сложно было поверить в то, что она не плод моих больных фантазий. Что она реальна.

Волшебная фея, живущая в параллельном мире, где нет места тайнам, лжи и интригам.

Ранимую и доверчивую девочку, которая полюбила меня все сердцем.

Ну а я...

Я снова повторил ту же ошибку. Я и её погубил.

Смогу ли я когда-то расплатиться со своими грехами, или теперь уже слишком поздно?

Конец первой части