Сексуальная жизнь Катрин М.

С тех пор как «Сексуальная жизнь Катрин М.» вышла в свет, я, можно сказать, ежедневно отвечаю на вопросы журналистов разных стран. Эти интервью бесконечно мучительны. Настолько же утомительны, если не больше, фотосеансы, которые устраивают фотографы до, после или во время интервью с журналистами. (К этому следует добавить мои усилия отвечать на все приходящие письма, а также то, что — особенно после телепередач с моим участием — на улице и в метро ко мне нередко подходят всегда благожелательно настроенные, но совершенно незнакомые люди, чтобы задать несколько вопросов или — бывает и такое — вдруг поведать о сокровенном.) На страницах «Сексуальной жизни Катрин М.» я упоминаю о том, что беспокойство, предшествующее сексуальным контактам, вполне сравнимо с нервозностью, охватывающей меня, когда я вхожу в заполненный зал для того, чтобы прочитать лекцию: перед тем как вручить свое тело в безраздельное пользование сексуальным партнерам, у меня всегда появляется предчувствие неизбежно последующей вслед за этим безграничной усталости; точно так же я ощущаю, как неудержимо всасывает все мое существо текст, связывающий меня с аудиторией. То, что я испытываю в течение последних шести месяцев после появления «Сексуальной жизни Катрин М.» — методичное, систематическое, тщательное расчленение моей личности в средствах массовой информации, — сродни этим ощущениям. Мне кажется, что я продолжаю полностью и безраздельно отдавать себя, но мое крайнее истощение является не плодом вампиризма окружающих, выпивающих меня до капли, а, напротив, результатом моих постоянных усилий, предпринимаемых с максимально возможным градусом честности, возродиться в их глазах. Можно сказать, что я вынуждена тащить на плечах груз внезапно размножившихся Катрин М. и Катрин Милле одновременно и при этом оставаться верной самой себе. Остается лишь предположить, что такая пластичность является следствием моего крайне экономичного либидо…

Долгое время персонажи Бернаноса[37]

буквально завораживали меня, и я мечтала, что когда-нибудь наступит день, когда и я смогу достичь подобной степени самоотверженности и бескорыстия, несмотря на то, что всегда прекрасно отдавала себе отчет в том, что большинство этих персонажей скорее подпадают под влияние зла, чем творят добро, и что святым весьма нечасто удается творить настоящие чудеса. Короче говоря, тем, кто приходит ко мне в надежде выведать некую, одной мне известную тайну секса, я могу ответить словами Шанталь[38] из «Радости»: «Я тут надуваюсь, и вроде всем кажется, что я крепко стою на ногах, но я уж и гроша ломаного не стою… И боже упаси, я в жизни не произнес ни слова неправды… Вся беда только в том, что я навожу тень на плетень, сам того не желая… (…) Вам просто кажется, что мне об этом известно побольше вашего… Так ведь нет-с…»

Я бесконечно благодарна Шанталь Тома за написанную ею сразу после появления на прилавках «Сексуальной жизни Катрин М.» фразу: «В этой книге притягивает не возможность пересечь запретные границы, но отсутствие самих границ». И я не слишком удивилась, когда в адрес моей книги зазвучала нелицеприятная злая критика из уст тех, о ком с большой долей уверенности можно сказать, что их собственная сексуальная жизнь существенно шире общепринятых пределов. Весьма вероятно, что их утехи и радости надежно запрятаны за преградами, преодоление которых и приносит долгожданное удовольствие, вследствие чего сохранение и укрепление любого вида табу, особенно в вербальной сфере, для них жизненно необходимо для того, чтобы продолжать наслаждаться — тайком. Секс для меня никогда не был субстанцией мистической или священной, и я не испытывала необходимости запереть его на ключ на веки вечные в некоем храме, как это делают (необходимо это признать) те, кто упрекает меня в десакрализации и развенчании чуда.