Сексуальная жизнь наших предков

Однако история на этом не кончается. Кенида, ставшая Кением, обошла всю Фессалию. Её все знали и все восхищались, хотя, разумеется, понимали, что в прошлом она была девушкой. Но когда она встала на сторону лапифов в битве с кентаврами, один из противников, Латрей, несмотря на то (или именно потому), что сражалась она храбро, стал оскорблять юношу/девушку, говоря: «Я не стану с этим мириться, для меня ты навсегда останешься Кенидой. Забыла, кем ты родилась и какую цену заплатила, чтобы стать (или, точнее, казаться) мужчиной? Вспомни: ты ведь была женщиной, причём изнасилованной. Так что бери веретено и корзинку, садись прясть, а войну оставь мужчинам».

Это высказывание тоже кажется мне очень актуальным: например, когда мы садимся за руль и какому-нибудь наглецу не хватает смелости нас обогнать, он кричит в окно: «Иди лучше вязать носки!»

Только вот быть неуязвимым означает всего лишь, что тебя не могут ранить мечом или копьём. Но ты по-прежнему можешь задохнуться. Поэтому кентавры, объединившись против Кения, завалили его таким количеством вырванных с корнем деревьев, что буквально похоронили, и герой умер от удушья. Его метаморфоза уже случилась, но Овидию этого мало: из-под завала вылетает невиданная птица с большими алыми крыльями. Конец истории? Тоже нет. Птица, очевидно, символизирует душу, а тело несчастного Кения под горой древесных стволов снова меняет пол, и когда товарищи приходят его хоронить, они находят девичий труп. Эту версию повторяет Вергилий, который заставляет Энея помимо отвергнутой Дидоны встретить в Аиде и бедняжку Кениду, после смерти снова ставшую женщиной.

По-моему, этот миф совершенно не логичен: совсем другое дело – история Филемона и Бавкиды^[91]

, превращённых в деревья и ставших впоследствии, насколько я помню, сперва двумя пингвинами, потом двумя облаками и наконец снова мужем и женой. Если существуют правила, пусть даже воображаемые, им нужно следовать. Почему же метаморфоза в нашем конкретном случае обратима? Почему, стоит женщине преодолеть слабость собственного тела, как её тут же снова загоняют в те же рамки?

Закончив читать, Ада не смогла сдержать улыбки. «Молодец Франческа, – подумала она. – Точна, дотошна и боевита – вполне заслуживает отличной оценки. Уж во всяком случае мифы она прочла внимательно. Я вот в кембриджском докладе тоже говорила о спуске Энея в Аид, но совершенно не обратила внимания на присутствие рядом с Дидоной Кениды. А ведь это наверняка помогло бы мне развить мысль о молчании женщин».

Она уже собиралась сунуть листок обратно в папку, как услышала стук в дверь. Это была Лукреция:

– Мама спрашивает, не нужно ли тебе чего. Как Армеллина?

– Так же. Сейчас как раз уснула.

– А ты все работаешь? Не устала?

– Как раз закончила читать одну забавную вещичку. Мои студенты иногда такое придумывают...

– Например?