Сексуальный дерзкий парень

Он слегка хмурится, не понимая, что я от него хочу.

– Так почему ты меня привела сюда?

На этот раз я отвечаю, не задумываясь:

– Сегодня я хочу прожить другую жизнь.

Его губы чуть-чуть приоткрываются, пока он думает, и я не могу оторвать от них взгляд.

– Со мной, Сериз?

Я киваю:

– Я знаю, что это значит. Это значит «Вишенка». Извращенец.

Его глаза весело блестят.

– Именно.

– И я уверена, что ты понимаешь, что я не девственница.

Он качает головой.

– Ты свой рот видела? Я никогда не видел таких пухлых и красных губ.

Невольно я закусываю нижнюю губу и слегка посасываю ее.

Его взгляд тяжелеет, он наклоняется ближе:

– Мне нравится, когда ты так делаешь. Я тоже хочу попробовать.

Мой голос дрожит и прерывается, когда я шепчу:

– Это просто губы.

– Это не просто губы

. И пожалуйста… – Он дразнит меня, и он так близко, что я чувствую аромат его лосьона после бритья. Он пахнет свежестью, зеленью, резко, успокаивающе – всем сразу; ни разу я не чувствовала такого аромата на мужчине. – Ты пользуешься красной помадой и думаешь, что мужчины не заметят твой рот? Наверняка ты догадываешься, о чем мы мечтаем, глядя на такие губы?

Я не закрываю глаза, когда он наклоняется и сжимает мою нижнюю губу своими губами. Но его глаза закрыты. А все мои чувства отзываются на хриплый звук, который он издает: я чувствую, слышу, вижу, как он дрожит.

Он проводит языком по моей губе, нежно посасывает ее, а потом выпускает. Я понимаю, что это был не поцелуй. Он пробовал меня на вкус. И он явно согласен:

– Ты не похожа на вишню.

– А какая я на вкус?

Он пожимает плечами, задумчиво поджимает губы:

– Не могу подобрать подходящее слово. Ты сладкая. Женщина и все еще девушка одновременно.

Одна его рука по-прежнему находится у моей головы, а вот другая играет с краем моего кардигана. Я осознаю: если хочу жить другой жизнью, я должна это сделать. Хватит ходить на цыпочках по краю обрыва. Надо прыгать. Нужно понять, что бы сделала девушка, которой я хочу стать, на моем месте, и притвориться, что я – это она. Она одна на сцене. А Миа просто зритель в зале.

Я тяну его пальцы к подолу платья, а потом – под него.

Он больше не смотрит на мой рот; мы смотрим друг другу прямо в глаза, пока я веду его руку вверх по внутренней части бедра. Здесь, в коридоре, так уединенно, темно и тихо, а из-за угла доносятся пьяное эхо бара и тяжелый бас популярной песни. Нас не видно, но в любой момент кто угодно, если захочет, сможет нас найти. Без всякого сопротивления с моей стороны он проскальзывает пальцем под ткань моих трусиков. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, пока он нежно водит по моей самой чувствительной части тела.

Я не знаю, что я сделала или почему, но вдруг меня охватывают противоречивые чувства. Я хочу, чтобы он трогал меня, о господи, я так этого хочу, но при этом я очень напугана. После Люка у меня было двое мужчин, но с ними всегда была прелюдия: поцелуи, все по нарастающей. Но с Анселем все упрощается, меня захлестывает желание.

– Не знаю, кто больше удивлен тем, что ты только что сделала, – говорит он и целует меня в шею. – Ты или я.

Он вытаскивает палец, но тут же вся его рука проскальзывает в трусики. Я задыхаюсь, когда он нежно, но уверенно ласкает меня двумя пальцами.

– Toutes les choses que j’ai envie de te faire…[3]

Я шепчу, сдерживая стон:

– Что ты сказал?

– Просто думаю обо всем, что хочу с тобой сделать. – Он целует меня в подбородок. – Хочешь, чтобы я остановился?

– Нет, – возражаю я, и меня охватывает паника. – Да.

Он замирает, и я тут же начинаю тосковать по ритмичным движениям его пальцев: – Нет. Не останавливайся.

Он, хрипло посмеиваясь, склоняется, чтобы поцеловать меня в шею, и как только его пальцы снова начинают двигаться, я закрываю глаза.

* * *

МНЕ НУЖНА ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ, чтобы открыть глаза; голова раскалывается. Все тело болит. Я крепко сжимаю виски, будто это поможет собрать голову в единое целое. А она, должно быть, развалилась на части, иначе бы так не болела.

В комнате темно, но за тяжелыми портьерами гостиничного номера, я знаю, слепит яркое солнце Невады.

Даже если я проспала неделю, мне нужно еще две.

Воспоминания о прошлой ночи возвращаются ко мне крошечными беспорядочными вспышками.

Алкоголь. Ансель. Я утаскиваю его в коридор, и я чувствую его язык у себя во рту. Потом мы разговариваем. Много разговариваем. Короткие вспышки обнаженной кожи, движение… и опустошающая легкость после ночи оргазмов, следующих один за другим.

Я вздрагиваю, к горлу подступает тошнота.

Больно пошевелиться. Я чувствую себя разбитой и выпотрошенной, и я даже не сразу понимаю, что лежу совершенно голая. И одна. Ребра, шея и плечи побаливают. Когда мне удается сесть, оказывается, что большая часть постельного белья валяется на полу, а я сижу на голом матрасе, будто меня вырвали из этого хаоса и намеренно уложили сюда.

Рядом с моим обнаженным бедром лежит листок бумаги, аккуратно сложенный пополам. Изящный почерк, сразу понятно, что писал иностранец. Я быстро читаю записку, моя рука дрожит.

«Миа,