Секта-2

То, что последовало сразу после его слов, Игорь никак не мог предусмотреть. Мастер вновь наклонился, выдвинул один из многочисленных ящиков стола, достал оттуда нечто, завернутое в грубую мешковину, и положил перед Игорем. Робкого прежде старичка было не узнать. Он словно снял маску и явился в своем подлинном обличье – теперь это был надменный, полный царственного достоинства человек, высшее существо, в присутствии которого Игорь впервые в жизни почувствовал себя пристыженным и жалким. В какой-то момент Лемешеву захотелось пасть ниц перед этим небожителем, и ему стоило немалого труда сохранить самообладание и рассудок. Он видел, что старик, пожелай он того, без малейших усилий мог бы расправиться с ним, Игорем Лемешевым, братом Дагоном, облеченным высшей масонской властью. В то же самое время Игорь чувствовал странную, почти родственную приязнь к этому преобразившемуся человеку, но объяснить себе происхождение этой приязни он сейчас не мог.

– Думаете, я не знаю, зачем вы сюда прибыли? – с легкой иронией проговорил старик. – Только членам Совета, находящимся в Штатах, и нескольким высшим государственным функционерам известно, что предмет, которым был убит Иисус Христос, хранится теперь у нас в Бостонской ложе, а в бронированном хранилище под вашингтонским Капитолием, как и в венском дворце Хофбург, находится жалкий муляж. На завтрашнем Совете вы планируете выведать информацию о местонахождении копья, которой не владеете, так как долгое время находились за границей. Видите, как все просто? Вынужден вас разочаровать в том смысле, что все эти сложности ни к чему. Копье здесь. Вот оно.

Мастер довольно небрежно развернул сверток, и Лемешев увидел предмет, который вот так же, наяву, вблизи, а не через музейное стекло, видели до него лишь несколько десятков человек: великое Копье Судьбы, выкованное Моисеем для блага еврейского народа, но оказавшееся его проклятьем; копье, пронзившее тело Христа и впоследствии поменявшее множество владельцев – сплошь личностей, чьи судьбы занимают в исторических описаниях тысячи страниц. Игорь потянулся было к копью, но, едва коснувшись, отдернул руку, словно железо было раскалено до предела.

– Откуда вам стало известно о моих планах? – Игорь с обожанием наблюдал за стариком, а тот опять преобразился, царственная его надменность бесследно исчезла, а на лице теперь читалась спокойная уверенность мудреца. Игорь, который обрел свою прежнюю самоуверенность, словно старик разрешил ему вновь сделаться самим собой, решил сохранять добрую мину, но ни в чем Мастеру не перечить. Когда тот заговорил, Лемешеву показалось, что даже голос его изменился и помолодел, приобрел новые оттенки:

– В миру я ученый, профессор и преподаватель логики. Сейчас служу в Гарварде, но когда-то давно я работал в университете Джорджа Вашингтона и среди моих студенток была одна невероятно способная темнокожая девица. Догадываетесь, о ком я говорю? Пэм Уотс – да, это была она. Мы с ней дружили. Нет, никакой сексуальной подоплеки, чистейшие платонические отношения. Это благодаря ей я стал масоном, она сумела меня заинтересовать, и вот результат… Знаете, логика не приемлет никакого хаоса, сама картина мира в логике логична, если можно так выразиться. А с недавних пор я разочаровался в прежних идеалах, мне все чаще приходит в голову мысль о том, как было бы прекрасно, не существуй в мире столь мощной управляющей силы, как масонство. Ведь это ненормально, что кучка людей, изменив ход истории и повсеместно уничтожив влияние монархии, захватила мировую власть, и нет ни малейшей надежды на то, что власть эту масоны когда-либо отдадут. Все просчитано с великолепной, свойственной каббале архитектурной точностью, все заранее предсказано и не оставляет никакого шанса на справедливость.

Игорь, все это время с возрастающим удивлением слушавший Мастера, прервал его монолог:

– Кажется, я догадался. Вы коммунист?

Старичок улыбнулся, и в улыбке его сквозило то особенное, миролюбивое согласие, которое бывает лишь у людей в возрасте, когда возвращается в человека что-то изначальное, особенная, присущая лишь детству кротость. Но это впечатление держалось лишь какое-то ничтожное мгновение, потом Мастер стал прежним и вопреки ожиданиям Игоря на его вопрос ответил отрицательно: