Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

Дальше все было, как в тумане. Пришла милейшая девушка, взяла у нее кровь из вены. Прощебетала что-то про погоду и так надоевшие дожди. Потом она лежала на кровати и смотрела в потолок, а по вискам противно текли слезы, попадали в уши, делая еще неприятнее. Она старалась не вспоминать, как однажды ночью много лет назад, когда они гуляли по городу после концерта, он рассказал о своей мечте о маленькой принцессе, как она смеялась над его наивной глупостью. Как он радовался, когда она забеременела, как осторожно к ней относился и оберегал, отправляя с работы пораньше в дом, который она в глубине души ненавидела больше всего на свете. Как искренне признавался брату в зависти и мечтал, что Сьюзен тоже подарит ему маленьких близнецов. Она не думала о том, как он ломился к ней в квартиру, а она стояла под дверью и едва сдерживала слезы, потому что не его она ждала. С каким трепетом он впервые взял на руки ее сына. Как заботился о них, гулял и играл с детьми. С каким восторгом рассказывал, как Саша назвал его папой, а она ужасно в этот момент ревновала его к собственным детям. Как он защищал ее и мальчиков перед Биллом на Рождество. Как сорвался с гастролей и прилетел к ней, когда она болела. Как суетился, нервничал и переживал, пока ее осматривала врач. А потом успокоенный лежал рядом — такой теплый и удивительно родной. Как врал ей и изворачивался, жалобно смотрел в глаза, ловил каждое слово, хватал за руку. Как вцепился в детей в день их отъезда. Она не думала об этом. Она одна во всем виновата. Виновата, что поверила ему, что не предохранялась, даже в его предательстве она виновата. Хороших не предают. С хорошими так не обращаются. Хороших не бросают.

— Миссис Ефимова, пойдемте. Все готово.

Она шла за медсестрой по коридору, как зомби. По щекам текли слезы.

— Мари, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Если ты считаешь, что Билл — твое счастье, хочешь, я вас помирю? Я из шкуры вон вылезу, но помирю вас. Хочешь?

— Ты откажешься от меня?

— Откажусь. Если ты будешь с ним счастлива, то откажусь.

Ей указали на кресло. Она на полусогнутых забралась и легла поудобнее. Откуда-то она слышала, что если ноги положить неправильно, то пережмутся вены и ноги затекут.

— Я люблю тебя и наших детей. Пожалуйста, дай мне шанс. Я все сделаю ради тебя. Я постараюсь быть тебе отличным мужем и не огорчать. Дай мне шанс. Я хочу быть с тобой. Сегодня я понял, что хочу иметь семью. Я, ты и дети. Наши дети.

— Том, я очень любила твоего брата. Ты сможешь жить с этим?

— Смогу. Ради тебя я все смогу. Дай мне шанс.

Врач что-то говорила ей. Она смотрела на нее и понимала, что не понимает ни слова. От этого ей становилось еще хуже. Она смотрела на окружающих глазами побитой собачонки и хлюпала носом.

— Ты подумаешь обо мне перед сном?

— Ты хочешь, чтобы я о тебе подумала?

— Сейчас я введу вам наркоз. Мы вместе досчитаем до пяти. Не надо плакать. Это не больно и не страшно.

— Зачем ты это сделал?

— Посмотри на меня, посмотри на себя — представляешь, какие у нас будут дети?

Раз.

— Принцессу. Хочу маленькую принцессу.

Два.

— Парни, вы же не подведете меня?

Три.

— Подари мне принцессу.

Четыре.

— Нет! Пожалуйста! Нет! Я против! НЕТ!!!

Пять.

Часть 2. Потерянный рай

Я сам погубил свою жизнь,

Я знаю, дальше нет смысла жить.

Мне кажется, что нет больше нас,

И каждый на своей стороне.

Ты где-то далеко от меня,

Я сам всю нашу жизнь поменял,

Хочу побыть с тобою хоть час,

Ты все равно останешься во мне.

Я виноват, я все сам погубил,

Испортил нашу любовь, все забыл

Теперь себе говорю — все бросай,

Но не могу засыпать без тебя.

Я помню тот поцелуй под мостом

И разговоры всю ночь обо всем.

Я не хотел от тебя уходить,

Но эта осень сломала меня,

Сижу один, закрываю глаза,

Хочу тебе обо всем рассказать,

Давай нажмем вместе по тормозам,

А лучше вместе вернемся назад.

(с) Марсель

Ужин был холодным. Он отодвинул от себя тарелку с пиццей и откинулся на спинку стула. Раздражение разливалось по телу как чай по столу, который он секунду назад специально опрокинул.