Селена, дочь Клеопатры

И едва она осознала этот трагический факт, как снова обрела надежду: смирение не входило в число ее добродетелей. Ведь чтобы доставить удовольствие императору, вместе со страусами она взяла с собой самого знаменитого врача Музеума, человека, который собирал травы со всего мира! Недавно с помощью стеклянной призмы он добыл для нее несколько гранул розовой эссенции – аромат без масла! В отсутствие Олимпа, который остался в Александрии приглядывать за Цезарионом, этот врач по имени Главк сможет создать целебный аромат для лечения опасной лихорадки.

Увы, Олимп и Главк не принадлежали к одной школе. Олимп, обычный царский врач, придерживался современной ему точки зрения – эмпирической: как в диагностике, так и в лечении он основывался исключительно на опыте. Главк же был последователем догматической школы, которую еще называли «сектой логики»: все телесные недуги он объяснял какой-то одной причиной. Будучи одновременно ботаником и парфюмером, он полагал, что все болезни вызываются нарушением равновесия жидкостей. Там, где вооруженный опытом Олимп прописал бы холодные ванны для понижения температуры и воздержание от пищи, чтобы остановить дизентерию, Главк пожелал восстановить «правильную пропорцию внутренних жидкостей». Увидев малышку красной от горячки, он сделал вывод, что у нее переизбыток крови, и приказал сделать ей кровопускание; затем, узнав, что ее рвало, констатировал переизбыток желчи и прочистил ей желудок.

Обезвоживание. Очищение и обезвоживание. За два дня «теория жидкостей в организме» привела принцессу к агонии. Полная решимости спасти свою дочь, невзирая на логику и логиков, Царица проводила все время у изголовья детской кровати. Она не могла присутствовать при поражении, оставаясь безучастной. Не пренебрегая никакими средствами, она вызвала Диотелеса.

Он приехал верхом на одном из страусов, за которыми присматривал. И сразу же разразился стихотворной тирадой против «этих безбожных врачей, которые преклоняются перед логикой, когда следует любить только вино». Он говорил очень громко, как необразованный раб, хотя его шестистопный стих был безупречен. Он прекрасно говорил по-гречески, а его одежда представляла странную смесь культур: египетская набедренная повязка, фракийская высокая обувь, львиная шкура и галльский капюшон.

Он спустился с седла и пал ниц перед Царицей. Когда же она приказала ему встать, он снял капюшон и выпрямился во весь рост, который был не больше, чем у десятилетнего ребенка: Диотелес, сын Демофона, сын Луркиона, сын Протомахоса, был одним из царских пигмеев[26]. Как и дети, он жил на мысе Локиас, но в зверинце, где обитали три поколения его семьи. Он был потомком тех редких рабов, которых царь Мероэ[27] подарил двоюродному дедушке Клеопатры, десятому из Птолемеев. В те времена пользовались популярностью публичные выступления этих маленьких акробатов, сражающихся со слонами. Предки Диотелеса состояли при ипподроме, выступая в роли охотников или дрессировщиков львов; многие из них погибли, хотя и были довольно ловкими: ради живого представления зачастую приходилось жертвовать жизнью. Последних выживших пигмеев содержали в зверинце, и иностранные гости приходили смотреть на них, как на диковинку. Молодой Диотелес, изнывая от тоски в своей золотой клетке, воспользовался тем, что рядом находились страусы, и приручил их; теперь он ставил с ними интермедии и устраивал бега, где, ухватившись за шею птицы, бросал вызов всадникам.

– Олимп часто прибегал к твоей помощи. Ты развлекал его пациентов во время операций. Он полагает, что ты интересуешься медициной и к тому же довольно умен…

– У меня нет ума, у меня есть здравый смысл.

– Не перебивай меня, Диотелес, я – Царица! Когда-то Олимп хотел, чтобы я отправила тебя на остров Кос изучать хирургию. Но ты слишком мал. Хирургия требует силы, ведь пациенты часто бывают с норовом… Однако, судя по твоему красноречию, ты успешно воспользовался моим разрешением посещать библиотеку. Из акробата ты стал поэтом, надо же! А сейчас, может быть, станешь еще и врачом?

– Прикажи принести мне табурет. Если, конечно, ты не хочешь, о Повелительница Двух Земель, чтобы я осмотрел твою дочь с высоты страуса.

– Какая наглость!

– Что ты подаришь мне, если я ее вылечу?

– Сто ударов плетью, если не вылечишь.

Пигмей Диотелес повторил манипуляции, которые обычно производил Олимп: проверил пульс, пощупал кожу рук и живота, осмотрел язык, попробовал на вкус пот, прижал ухо к груди…

– Этот ребенок простудился, но если она и умрет, то от недостатка воды, потому что потеряла много жидкости. Напои ее.

– Она не хочет.

– Найди кувшин с узким горлышком, возьми какую-нибудь ткань и один конец опусти в кувшин, а другой приложи к ее губам. Затем развяжи узел на своей шали, достань грудь и прижми к ней ребенка. Она начнет ее сосать.

– Но моя дочь уже не младенец!

– Она слабее, чем младенец. Подари ей жизнь вторично.