Селена, дочь Клеопатры

– Заткнись, Марк, дай мне закончить! Чертова латынь! Не возмущайся. «Теперь ты можешь хидти, муженек, твоя жена лежит для тебя в постели, лицо ее сияет красотой цветка, словно белая ромашка…»

Она перевернулась на подушках, вдруг став серьезной и напуганной, как новобрачная, и закрыла глаза… А затем, смеясь, распахнула ему объятия. Несмотря на эту комедию, в какую-то долю секунды он увидел в ее лице что-то от Селены: однажды их дочь, отданная во власть Минотавру, будет похожа на эту «белую ромашку», которую сорвут и погубят… Он лег сверху на «женушку» («Она царица, Турин, но при этом она моя жена»!), грубо сжал ее запястья – они у нее такие тонкие, хрупкие, их так легко поранить, – и стал кусать ее плечо, губы, крохотное ухо с тяжелыми жемчужинами, кусать до боли. И тогда между двумя поцелуями он прошептал по-гречески божественную песнь дионисийской свадьбы:

– Подари мне свой глубокий сад, черный цветок и плодородную пещеру…

МАГАЗИН СУВЕНИРОВ

Каталог, археология, публичный аукцион, Париж, Друо-Монтень:

…37. Плита обета с изображением обнаженного Диониса, плечо и торс покрыты мехом козы. Волосы украшены ветвями виноградной лозы, несколько листьев посеребрены, как и его зрачки. Бронза и золото. Окисление зеленое и черное. Египет, эпоха Птолемеев.

Высота: 15 см, ширина: 9 см. 4 000/4 2000

…55. Статуэтка бога-младенца Гора с пальцем во рту. Эмалированный фаянс, покрытый темно-синей глазурью. Видимая трещина в области шеи. Разбитая подставка. Отсутствуют некоторые элементы. Египет, эпоха Птолемеев.

Высота: 14,8 см. 1 200/1 300

Глава 19

Селена спасла своего брата, Птолемея Филадельфа, своего «маленького Гора», отправившись молиться в Канопу в святилище Сераписа. Чтобы вылечить младшего ребенка Царицы, страдающего от абсцессов в горле, которого Аид, казалось, снова увлекал во тьму, врач Олимп сделал категорический вывод, что необходимо принять серьезные меры: инкубационный период

в Канопе. В вопросах исцеления канопский бог был могущественнее, чем бог Александрии. Но невозможно было отправить к нему на моление любого слугу: только близкий родственник пациента – и «качественный» родственник – мог задобрить его. Селена предложила себя.

Для своего «малыша», как она любила его называть, девочка была готова встретиться с тем, чего боялась больше всего на свете: выйти в мир. Оставить свой рай, покинуть нежную тень дворца, выйти на яркий свет; пересечь крепостную стену Царского квартала и пройти через город, сквозь крики и толпу; путешествовать у всех на виду, по дорогам и каналам; спать во дворе храмов, среди набожных верующих, которые придут посмотреть на нее: «Принцесса!» Но девочка все же готова была переступить через то, чего боялась больше всего – солнца и незнакомцев, чего опасалась превыше всего – быть увиденной, чтобы вырвать брата из когтей свирепого Сета.

Селена села в золотую фелюгу, ожидавшую ее на Мареотисе. Впервые после возвращения из Сирии она выезжала за пределы городских крепостных стен и снова смотрела на озеро, кусты папируса, взъерошенные ветром молодые сикоморы – на эти дикие травяные островки, между которыми скользили похожие на птиц лодочки. Плывя к богу-спасителю, она держала путь на восток – по каналу Доброго Гения к Нилу, зеленому цвету, жизни…

Люди, сидевшие за столом в обвитой плющом беседке, собирались в группы и радостно восклицали при виде плывущей фелюги с пурпурным балдахином: они думали, что это была Царица, которая вернулась из странствий с победой и ехала навестить свой народ. Вскоре из всех кабачков – а их на канале было множество – на берег вышли все пьяные посетители. Сидя под навесом, как богиня, Селена принимала овации в свой адрес, но попросила слуг, отгоняющих мух, укрыть ее большими веерами из перьев: она не желала, чтобы ее видели. Но вскоре любопытство взяло верх: Селена просунула руку между двумя веерами и раздвинула перья. Тут и там прямо под открытым небом жарили на костре ячменные колосья и барабульки, которые с удовольствием поедали критские или нарбонские моряки. На балконах публичных домов девушки с лицами бледнее луны, покрытыми свинцовыми белилами, окликали клиентов; другие с распущенными волосами прогуливались под тенью финиковых пальм, с приподнятой до самой талии туникой, дабы продемонстрировать, что у них были полностью удалены волосы.