Селестия: Врата осознания

Солнце что и так не сильно грело, теперь совсем перестало давать тепло. А быть может, это из меня начали пропадать последние частички тепла? Моя голова, словно против моей воли стала поворачиваться в бок. А быть может она всё время лежала на боку, просто я отказывался это признавать. Мой взгляд упал на кровь, что вытекала из меня. Так вот оно что. Кровь…. Именно она не давала теплу покидать мой умирающий организм.

Так солнце ли грело меня всё это время? Или это была кровь, что не давала мне остыть? Получается ли, что мы все ходячие трупы и что мы живы только до того момента, как наше тело не покинет кровь, до того момента, пока она не перестанет давать своё тепло? Никогда не задумывался над этим, но кровь необычайна прекрасна. Солнце что сейчас не давало мне тепла, всё так же продолжало меж тем дарить свой чистый свет.

А кровь, казалось, словно черная дыра поглощала в себя без остатка солнечный свет. Никогда не задумывался над этим, но именно сейчас она кажется наиболее заманчивой. В тот миг я забыл обо всём, о небе, о мыслях, что занимали меня, весь мой разум был поглощен этой манящей кровью, что вытекала из меня.

— Ты веришь в бога? — послышался голос.

— А? — я был так увлечён представшим передо мной зрелищем, что суть слов не смогла добраться до моего сознания.

— Ты веришь в бога? — послышался ровно такой же, как и в прошлый раз вопрос.

— Не знаю, — мой ответ был искренний. Я не мог ответить на этот вопрос. Но не потому что я не хотел, а потому, что я попросту не знал ответа.

— Маркус опять ты за своё? — послышался недовольный голос сестры.

— Оставь его Анна, человек должен сам прийти к ответу, — произнесла сестра, которая читала молитву вслух.

Я поморгал глазами и увидел то же самое, что видел, перед тем как закрыть глаза. Кучка сиротских детей, стоящих на коленях и молящихся богу. А вот сестра, что читала молитву, сейчас смотрела на меня с присущем ей милосердием. Я поднял взгляд и увидел рядом с собой сестру Анну, которая была слишком буйной для того, кто зовёт себя сестрой милосердия. И это не только мои слова, так многие думают, просто боятся сказать, чтобы не попасть под раздачу.

— Но сестра! Он опять взялся за своё, — возмутилась Анна так, словно она ни в чём не виновата.

— Анна успокойся. Мы воздаём утреннюю молитву, не буянь, пожалуйста, — чуть нахмурив брови, сказала старшая сестра.

— Потому ты и болеешь, что не веришь в бога, — буркнув, произнесла Анна.

— Анна! — повысив голос, произнесла старшая сестра и не одобряюще посмотрела на Анну.

— Прошу прощения, — пискнув извинения, Анна стремительно удалилась.

Я проводил её взглядом, после чего перевёл взгляд на сестру. Она одобрительно улыбнулась, и произнесла:

— Давайте продолжим молитву.

После этого все опять принялись что-то шептать. Я же в свою очередь сложил руки в молитвенном жесте, задумавшись при этом полностью над другой вещью. Опять этот сон. Или не сон, а воспоминания? Почему я так хорошо помню этот момент? Это я или нет? Хотя чего ломать голову? Мне в любом случае это неподвластно узнать.

Всё равно ведь я уже пришёл к более-менее сносному ответу. По рассказам сестёр меня нашли около двери ранним утром. Самый обыкновенный подкидыш. Нас тут таких много. Есть и те, кто потерял родителей, но не об этом сейчас разговор. Так вот, меня нашли рано утром, а ведь всю ночь шёл дождь, гремел гром, завывал ветер, и сверкала молния. Есть у меня предположение, что я пролежал на пороге не один час. Сестры просто не услышали стука в дверь, если он вообще был.

А когда они меня обнаружили, я был весь бледный и холодный, лишь чудом не иначе сумев к тому моменту не окочуриться. Меня отогрели и обогрели, но предыдущее состояние не могло не сказаться на здоровье. Я довольно часто болею. А когда не болею, даже тогда не могу похвастаться отменным состоянием. А потому, то, что я спокойный, и даже непогодам рассудительный, списывали на плохое здоровье. Мол, я не очень активный ребёнок, а потому есть время подумать и погрустить.

Я же не старался развеять эти заблуждения. Я и сам не знал кто я такой. Но меня это не сильно беспокоило. Я это я, а всё остальное мне не интересно. То, что я видел, так и останется при мне, поэтому, никто об этом не узнает. Но постоянное видение, причем собственной смерти не добавляло мне поводов для веселья. Впрочем, это не самое худшее, что могло произойти.

Иногда меня всё же посещали мысли: быть может это и есть то самое перерождение? Или это играет моё просто слишком развитое воображение? Тогда откуда я знаю то, чего просто не могу знать? Просто придумал? Если так, то у меня слишком хорошая фантазия. В общем, это не главное что меня беспокоит. Нет не так, это не то, что меня вообще беспокоит. Я бы сказал даже так: это то, что заставляет меня задуматься, но не более.