Селестинские пророчества

Я ехал, ни о чем не думая и тупо глядя вперед, на дорогу, освещенную светом фар, а потом незаметно погру 20.3I зился в беспокойный сон. Мне снилось, что я от кого-то скрываюсь. Я бежал изо всех сил, спасаясь от неведомого врага; вокруг пылали сотни громадных костров, и я знал, что где-то здесь наверняка есть тайный ключ, который откроет путь к знанию и спасет меня. Вдруг я увидел этот ключ посреди одного из гигантских костров и рванулся, чтобы выташить его.

Я дернулся и проснулся весь в поту. Солдаты с подозрением глядели на меня. Встряхнув головой, я прислонился к дверце машины. Всматриваясь в выступающие сквозь темноту очертания местности, я боролся с подступающей паникой. Я был совсем один, меня куда-то везли под конвоем во мраке ночи, и никому не было дела до моих кошмарных снов.

Около полуночи мы подъехали к большому, тускло освещенному зданию. Двухэтажное, оно было сложено из каменных блоков. Мы прошли по дорожке мимо главного входа и вошли в боковую дверь. Ступеньки вели вниз в узкий коридор. Внутри здания стены тоже были каменные, а потолок был устроен из грубо оструганных досок, прибитых к широким балкам. Дорогу освещали подвешенные к потолку электрические лампы. Миновав еще одну дверь, мы попали в помещение, где располагались камеры. Нас догнал солдат, который по дороге на некоторое время куда-то исчез. Он открыл дверь одной из камер и жестом предложил мне зайти.

Внутри было три койки, деревянный стол и ваза с цветами. Удивило то. что в камере было очень чисто. Когда я входил, из-за двери на меня робко глянул молодой перуанец лет восемнадцати. Конвоир запер за мной дверь и ушел. Я присел на одну из коек, а юноша достал керосиновую лампу и зажег ее. Когда она осветила его лицо, я увидел, что он – индеец.

– Вы говорите по-английски? – спросил я.

– Да, немного, – отозвался паренек.

– Где мы находимся?

– Недалеко от Пуллкупа.

– Это тюрьма?

– Нет, сюда привозят, чтобы допрашивать о Манускрипте.

– Вы здесь давно?

Юноша застенчиво поднял на меня карие глаза:

– Два месяца.

– И что они с вами делают?

– Пытаются заставить разувериться в Манускрипте и рассказать о тех, у кого есть списки.

– И как же они это делают?

– Они со мной беседуют.

– Просто беседуют, не угрожают?

– Просто беседуют, – повторил он.

– Они не говорили, когда отпустят вас?

– Нет.

На какой-то миг я замолчал, и мой собеседник вопросительно посмотрел на меня.

– Вас задержали со списками Манускрипта? – спросил он.

– Да. А вас?

– Тоже. Я живу здесь неподалеку, в приюте. Директор приюта учил тому, о чем говорится в Манускрипте. Он разрешал мне учить детей. Ему удалось скрыться, а меня арестовали.

– Сколько же откровений вы прочитали? – поинтересовался я.

– Все, что найдены. А вы?

– Э-э, я прочел все, кроме Седьмого и Восьмого. У меня было Седьмое, но не было времени прочитать, а тут нагрянули солдаты.

Юноша, зевнув, спросил:

– Может, ляжем спать?

– Да, – рассеянно согласился я. – Конечно.

Я лег на койку, закрыл глаза, а в голове не переставая вертелись мысли. Что теперь делать? Как же я так попался? Удастся ли бежать? Я набросал не один стратегический план и сценарий действий, и лишь потом задремал.

205Мне снова приснился сон, в котором все было как наяву. Я опять искал тайный ключ, но на этот раз заблудился в дремучем лесу. Я долго шел напропалую, и мне очень хотелось, чтобы что-нибудь помогло найти верный путь. Через какое-то время налетела страшная гроза, и все вокруг затопило. Потоком воды меня смыло в глубокое ушелье, а потом – в реку, которая понесла меня туда, где я стал тонуть. Я изо всех сил выгребал против течения и барахтался в реке, как мне казалось, не один день. В конце концов мне удалось выбраться из потока и прибиться к скалистому берегу. Я стал карабкаться вверх по камням и обступавшим реку отвесным утесам, забираясь все выше. Подниматься становилось все опаснее. Я собрал всю силу воли и мобилизовал весь свой опыт, чтобы преодолеть эти утесы, но в какой-то момент почувствовал, что стою, прижимаясь к поверхности скалы, и не могу двинуться дальше. Посмотрев вниз, я, пораженный, понял, что река, с которой я столько боролся, вытекает из леса и величаво разливается среди великолепия берегов и пойменного луга. На лугу среди цветов я увидел ключ. Неожиданно оступившись, я с криком рухнул вниз, в реку, и ушел под воду.

Задыхаясь, я резко подскочил на койке. Юный индеец, который, по всей видимости, уже не спал, подошел ко мне.

– Что случилось?! – спросил он.

Я отдышался и огляделся, соображая, где я. Я успел заметить, что в комнате есть окно и что снаружи уже светло.

– Всего лишь дурной сон, – проговорил я. Юноша улыбнулся, будто ему понравилось то, что я сказал.

– В дурных снах – самые важные вести, – заметил он.

– Вести? – переспросил я, вставая и накидывая рубашку.

Казалось, он озадачен тем, что это нужно объяснять.

– О снах говорится в Седьмом откровении, – проговорил он.

– И что же там о них говорится?

– Там рассказывается, как… э-э…

– Толковать сны?

– Ла. С '. ' \,

– И как же?

– Нужно сравнивать происходящее во сне с тем, что происходит в вашей жизни.