Селфи на фоне дракона

Проснулась я от того, что кто-кто звенит бокалами. Такое ощущение, что звенит отнюдь не хрусталь, а колокола. Я позавидовала глухому Квазимодо, понимая, как тяжело приходится звонарям — алкоголикам с утра после бурной ночи.

— Мне не наливать! — инстинктивно пробурчала я, чувствуя, что больше в меня не влезет. С трудом разлепив глаза, я увидела, что лежу на полу, точнее на ковре, подложив под голову какую-то тряпку в качестве подушки. На поверку оказалось, что это — эльфийский сюртук, а то, что оставило вмятину на моей щеке — это большая брошка с драгоценным камнем. Я сглотнула. Если сюртук здесь, то где же его обладатель? И что он скажет мене? «Куда, интересно знать, делся мой шикарный дизайнерский сюртук? И откуда, интересно знать, взялась эта тряпочка?»

А обладатель этого мятого сокровища мирно сопел, в позе эмбриона, накрывшись, вместо одеяла частью моей юбки. Во сне вид у него был очень трогательный и во мне проснулся материнский инстинкт. Я решила укрыть ушастика его же одеждой, а то он вообще околел, и заодно проверить пульс. Мало ли что…

Эльф стал кряхтеть во сне, а потом резко вскочил, открыв глаза. Вы смотрели фильм «Мальчишник в Вегасе»? Я смотрела. А вот бедолага Андоримэль, по-видимому, нет. Поэтому ему выражение лица было очень красноречивым.

— Джио… — простонал эльф спросонья, глядя на меня, — По-моему, я… женился…

Откуда-то из-за стола раздалось сиплое:

— Поздравляю… А почему на свадьбу не позвал?

Процессор эльфа тормозил, как пожелтевший от времени допотопный компьютер, с 54мб оперативной памяти, запрещенный Женевской Конвенцией. Мой процессор тоже пока работал не ахти. Я сканировала битые сектора памяти, пытаясь восстановить события вчерашней ночи. Тем временем эльф попытался сесть. При попытке сесть он скривился и схватился за бок, словно только что ему пробили с ноги.

— Если… Если мы действительно теперь муж и жена, то спать мы будем раздельно! — безапелляционно проговорил Андоримэль, проверяя ребра на целостность.

— Это еще почему? — удивилась я, громко зевая.

— Ты пина-а-аешься во сне… — жалобно сказал ушастенький, а потом в его голосе появились ревнивые нотки, — И вообще, кто такой Линя?

— Линукс? — с удивлением спросила я, понимая, что про своего плюшевого медведя, я вряд ли успела рассказать.

— Да, Линукс! Ты меня сгребла в охапку, сдавила мне горло, прижала к себе бурча: «Линя, иди сюда скотинка. Маме без тебя холодно!» — обиженным голосом произнес Андоримэль, положив руку себе на шею.

— Это мой игрушечный медведь… И я так понимаю, сегодня ты случайно исполнил его обязанности в его отсутствие… Попался под горячую руку… — во рту у меня все слиплось, и говорить было тяжело. Я стала шарить вокруг и искать свой телефон. Вот и он, родимый. С активированной камерой. Значит, я вчера фотографировала. Интересно, поможет ли телефон освежить мою память? Я быстро стала пролистывать фотографии, пытаясь понять, что вчера было. Андоримэль тоже подлез, и стал смотреть. На одном фото он стоял в очень смешной позе и со странным выражением лица.

— Это что такое было? — спросил эльф, очевидно не удивляясь магическим штучкам в стиле мобильника.

— Вспомнила! Это мы играли в «Крокодила». Игра такая. Один загадывает слово, а другой должен его показать! — сообщила я.

— И что я такое показывал? — с сомнением произнес эльф.

— Рефрижератор! — гордо заявила я.

— А что это такое? — поинтересовался Андоримэль, — Я даже представить себе такое не могу!

— Но вчера ты, судя по всему знал, поэтому показывал полчаса, пока Джио не угадал! — сглотнула я, — Хотя, он тоже не знает такого слова…

Я стала листать фотографии дальше. Там были разные смешные фотографии и с ошейником и с бутылкой. Короче, компромата на 100 мегабайт.

— Так мы поженились или нет? — спросил эльф, тряся головой.

— Нет, это мы репетировали мой номер! — успокоила я бедолагу. Эльф призадумался. От сердца у него явно отлегло.

Я взяла бумагу со стола и прочитала песню, которую мы вчера написали. Слова мне очень понравились. Я зачитала их вслух, чувствуя гордость за себя и свое детище… Наверное так чувствовал себя Пушкин, дописав «Евгения Онегина». Ай да Сима, ай да молодец!

Тут в комнату осторожно постучался слуга. Джио приподнял голову, чуть не перевернув бокалы и бутылки стоящие на столе, и попросил его убрать все это безобразие.

— Я, интеллигентный эльф, руководитель Эльфийской филармонии, а так напился… — стонал мой сенсей, надевая мятый сюртук. Я сочувственно кивала.

Меня тем временем проводили в выделенные мне покои, где я помылась, переоделась, сдала платье в стирку, и спустилась завтракать. За столом меня ждали. Вид, правда, у всех нас был помятый.

— Итак, — бодро сказал Джио, отхлебывая какую-то настойку, — С песней мы определились! Звездное небо я уже заказал. Сейчас его рисуют. Остался конь и хор. Конь с меня. Хор с тебя, Андоримэль.

Эльф обреченно кивнул.

— Итак, сегодня мы будем репетировать с конем. Сейчас перекусим и отрепетируем, — постановил мой продюсер, пока я налегала на блинчики с вареньем.