Сельва не любит чужих

— Друзья, братья мои! — начал он тихо, тщательно подбирая слова. — Подлые люди пришли в наш дом с далеких равнин. Они сожгли наши хижины, убили множество наших близких. Дгахойемаро — не первое их зло. И не последнее. Вспомните: беда уже поселилась в Межземье, а мы молчали. Горе уже пробралось в край унсов, наших мохнорылых друзей. А мы выжидали. Теперь мы наказаны: война постучалась в наши ворота. Мы будем сражаться, хочется нам или нет. За наши очаги, за наши семьи, за нашу свободу. С нами — горы и предки, Обитающие в Высоте. Санами наши ттаи!

— Йох-хо! — вспорол тишину паузы вскрик М'куто-Следопыта, перебинтованного так, что не было видно лица, и голос нгуаби внезапно окреп, зазвенел, словно чистая сталь.

— Смелее же, люди дгаа! Выше головы! Разве мы одиноки? Нет! Слушайте, что говорит ветер! Поднимается сельва, от Межземья до вершин, и посеявшие беду пожнут горе. Сельва не любит чужих. Врагам нашим она станет могилой. Я, ваш нгуаби, обещаю: мы победим. Хэйо, хой!

— Хой-хо! — закричали воины, и впервые со дней Сотворения воинский клич дгаа прозвучал слаженно, словно на плацу Академии Космодесанта.

Сотни ног затопали о землю. Десятки копий ударили о щиты. Заколыхались пестрые перья над шлемами.

— Позволь сказать, тхаонги?

Н'харо задал вопрос, не повысив голоса, но гулкий бас его мгновенно смял и погасил людские крики.

— Говори!

— Воины дгаа! — Убийца Леопардов вышел из строя и повернулся лицом к замершим юношам, на целую голову возвышаясь над всеми. — Время откапывать къяххи пришло! Да! Смерть равнинным! Смерть! Смерть!! Смерть!!!

Сержант вскинул могучие руки к небу, словно подпирая ладонями Высь. Губы его отвердели, на шее вздулись жилы…

В ясное горное небо рванулся древний приказ дгаа, объявляющий кровавую месть, которая не прекратится, пока жив хотя бы один мужчина, способный убивать.

Он начался с глухих, низких нот, перешел в громкое урчание, загудел, завибрировал, истончился — и оборвался пронзительным, мало напоминающим человеческий, воплем.

Наступила оглушительная тишина.

А затем все воины, от вчерашнего сосунка-двали до умудренного годами старца Мкиету, разом выдохнули:

— Хэйо! Хой! Хой! Хой!

Эпилог

ЗЕМЛЯ. Резиденция Лох-Ллевен. 8 мая 2383 года

Девятнадцать шагов от окна до стола. Девятнадцать шагов от стола до окна. Девятнадцать шагов. От окна до стола. Девятнадцать шагов. От стола до окна. Ровно девятнадцать. Не больше и не меньше. Итак?.. Истекая липким потом, содрогается посреди кабинета жалкий человечишко в сиреневом мундире. На погонах генерал-полковничьи звезды. Глаза затравленно мечутся из угла в угол, и сам он похож на запаршивевшую дворнягу. Его можно понять. Он не знает еще, будет ли жив к вечеру. А жить ему, судя по всему, очень хочется. Ну что ж, возможно, его желание и осуществимо. Все зависит только от него самого…

— Ты все сказал, Эммануил? Ничего не забыл?

— Так точно, Ваше Высокопревосходительство. Все. Только прошу учесть, я ведь пришел сам, и…

— Цыц. Пошел вон.

Человечишко, волоча ватные ноги, убирается прочь. Кажется, левая штанина форменных бриджей потемнела и даже припахивает. Мразь. И все-таки, что правда, то правда: он пришел и покаялся сам. Не зная еще, что к вечеру за ним все равно приедут. Шкурой, что ли, почувствовал? Неважно. Важно другое. То, что пришел. Сам. Значит, жить будет. Но плохо. И недолго. Впрочем, этого ему знать необязательно…

Да и не в нем, ничтожестве, дело…

Девятнадцать шагов от стола до окна.

И обратно.

Девятнадцать шагов от окна до стола.

И обратно.

Хорошо, что ни говори, иметь такой просторный кабинет. С огромной лоджией и широченными окнами, распахнутыми в голубую ширь. Можно гулять, заложив руки за спину, и думать вволю. Наедине с самим собой и горным ветром, колышущим занавески. Когда прогуливаешься, размышляется легче. Мысли чище, прозрачнее. В кресле у камина, зимой или поздней осенью, совсем не то. Хуже. Дремотнее. Не успеешь сосредоточиться, а вот уже и закемарил…

Годы, что с ними поделаешь!

А май на дворе разгулялся вовсю. Жаркий, звонкий, совсем непривычный для теснин Хайленда. Судя по сводкам, такой погоды Шотландия не видывала со времен Кеннета Мак-Алпина. Дурманящий запах листвы залетает даже сюда, на тринадцатый этаж, так что порой хочется плюнуть на все соображения Службы Безопасности и выйти в сад. Просто так, побродить по аллеям. Или хотя бы отдать приказ перенести рабочий кабинет вниз, туда, где за окном свежо и зелено. Нельзя. Не из трусости, нет. Во имя целесообразности. Не стоит рисковать собой, тем паче — сейчас. Нужно учитывать, что в мире не перевелись пока что ни снайперы, ни взрывники, ни, главное, сволота, готовая оплатить их услуги…

К примеру, та же Компания.

М-да. Кстати, о Компании…