Семь баллов по Бофорту

На следующее лето в поле вышел отряд Андрианова. Он изучал долину соседнего с Кэпервеемом притока Анюя — Майныпоуктуваам (запомните и это название, сейчас оно знаменито).

Золото лезло в лотки. Андрианов колебался: как же так, ведь на Чукотке нет золота? Но не с неба же оно падало в лотки!

Измучавшись сомнениями, Андрианов нерешительно пишет в отчете, что «получены некоторые положительные данные россыпной золотоносности по притокам реки Майныпоуктуваам». А рядом — цифры, кричащие на весь свет, что открыто новое золотое месторождение.

Этому отчету тоже суждено было пролежать в архивах больше десятка лет.

И снова в оцепенении Центральная Чукотка, приговоренная к бесплодию. Цветет золотая Колыма. Ей повезло: Билибин дал блестящий прогноз золотого колымского пояса. Пояс утюжится поисковиками, и открываются все новые перлы — прииск за прииском. Везут с Колымы тяжелые ящики с золотом. И уже надрывается Колыма: слишком много нужно золота, чтобы расквитаться с войной. Где-то в тиши запыленных кабинетов рождается злая, паническая теория: истощается золотая Колыма, скоро ей крышка! А Колыме просто было трудно: брали много, давали мало.

Вскоре после войны дотошный геолог Н. Кикас извлек из архива отчет Ушакова. Он сидел над конторского вида книгой в тесной комнатке геологического управления и представлял туманные извилины Большого Кэпервеема.

Летом Кикас вывел партию на этот приток. Ушаков оказался прав: на Кэпервееме было золото. Кикас решил это доказать. Но его не стали слушать.

И вдруг Чукотку потрясло известие: километрах в ста от Певека, в районе, истоптанном оленями Обручева, молодой геолог Николай Чемоданов открыл богатейшее месторождение золота. Комсомольский затмил прославленные прииски Колымы. Он зиял, как гигантская пробоина в «золотой теории» Чукотки. Выходит, золото все-таки есть. Запрет на поиски, казалось бы, снимался сам собой.

Но догматики без боя не сдаются, иначе ведь придется признать, что ты дурак и на протяжении многих лет приносил стране непоправимый вред. Они не хотели признаваться, они предпочитали приносить вред. Призрачной силой имен, искореженными цитатами из классиков они защищали свое «кредо». Пусть открыто богатое золото, но это север Чукотки. А кто сказал, что где-то на Анюе тоже должно быть золото? Ушаков сказал, Вакар сказал. А кто они, Ушаков и Вакар?

И еще десять лет держали Чукотку в плену пустопорожней «теории». Наконец, Константин Александрович Иванов, человек пробойный и смелый, создал под свою ответственность Анюйскую экспедицию — специально для Центральной Чукотки. Он оберегал «внеплановую» экспедицию — выкраивал для нее трактора, забрасывал в тайгу все новые партии, выпрашивал дополнительное оборудование. «Золото будет!» — твердил Иванов на совещаниях в Магадане.

Летом пятьдесят пятого года партия Д. Егорова вышла в долину реки Майныпоуктуваам. Вам уже знакомо это название — по трагической судьбе андриановского отчета.

Было довольно сухое лето, досаждали комары. Под ногами шныряли ожиревшие за лето евражки. Ручьи обмелели, иногда они были едва заметны среди россыпей гальки и зарослей осоки. Пробы брали через каждые триста метров. Егоров не сомневался, он собирал доказательства, чтобы и другие не могли усомниться. Сто одиннадцать дней они вставали с зарей и возвращались в становище измотанные, с задубевшими от ледяной воды руками. Солнце уже не скрывалось по ночам. В розовом мареве трепетали ольхи. В этом мареве вода у кос казалась теплой и тихой.

Партия Егорова проверила сто три ручья и речки. Бредни об отсутствии золота на Чукотке пора было развеять раз и навсегда.

После отчета Егорова никто уже не сомневался, что сделано серьезное открытие.

Новый золотоносный район назвали Алискерово. Кто из северян не знает теперь этот участок прииска Билибино?

В тот же год сомкнулся круг у речки Каральваам. Еще одна чукотская жар-птица попалась геологам в силки.

Если посмотреть на геологическую карту Малого Анюя, видно, как три неровных круга, все сужаясь, стремятся к маленькой веточке, скользнувшей вправо от Анюя. Эта веточка — река Кэпервеем. Вы уже знаете ее: о ней писал четверть века назад Ушаков. Самый размашистый круг — это путь Ушакова. Круг поменьше — Кикас. И наконец, выстрел в десятку — партия Соколова села на приток Кэпервеема, золотоносную Каральваам, маленькую речонку с королевским именем. Здесь, среди мрачных гор, утыканных беспорядочно растущими лиственницами, было обнаружено «золотое дно».

Мы листали геологические отчеты — страницы трагической истории чукотского золота. Отчет Ушакова, Андрианова, Соколова. Годы помогли рассеять сомнения, прояснили истину. И мы наконец воздали должное геологам-первопроходцам.

— Ну, а как, Игорь Евгеньевич, вы выбрались тогда с лагуны?