Семь чудес преступления

– Инспектор постоянно задавал мне этот вопрос, – проговорила она, прокашлявшись. – Я совершенно уверена в точности названного мною часа. Я точно слышала, как пробило четыре часа, когда ушел Майкл.

– Очень жаль! – задумчиво вздохнул Оуэн. – У полиции иное мнение, так как в ее глазах мистер Денхем является подозреваемым.

Детектив напомнил ряд обстоятельств, подтверждающих обвинения против художника и особенно его ссору с доктором Линчем незадолго до кончины последнего, который назвал Денхема низким шантажистом.

– Вы считаете, – спросил он, – эти обвинения обоснованными? И если да, то в чем заключается шантаж?

Амели, пальцы которой нежно скользили по подлокотникам кресла, на мгновение замолчала, а потом заявила:

– Честно говоря, мне легче представить Майкла убийцей, чем шантажистом. Я знала только имя доктора Линча, так как он что-то рассказывал мне о нем…

– Что именно?

Девушка неопределенно махнула рукой:

– Я не помню…

– Может быть, по поводу его боязни грозы?

– Да, действительно, теперь я вспомнила, когда вы сказали… но он рассказал мне об этом как о смешной истории, и я не понимаю, зачем ему понадобилось шантажировать этого человека. В любом случае Майкл не проявляет большого интереса к деньгам…

– К деньгам как таковым, может быть, но деньги как средство?.. Если он, например, вынашивает план, который для него очень дорог и на реализацию которого потребовалась бы определенная сумма?.. А по моим сведениям, он не слишком обеспеченный человек.

– Мне это хорошо известно.

– Это могло бы стать препятствием… вашему счастью?

Амели пожала плечами.

– И в любом случае, как я вам уже говорила, я еще не определилась.

– Вы, может быть, и не определились… но он?

Девушка раздраженно взмахнула рукой:

– Зачем вы задаете такие вопросы, если мы уже знаем, что Майкл не может быть подозреваемым!

– Если это не он, значит, его друг…

Амели выпрямилась, округлив глаза:

– Вы говорите о Поле?

– Пока мистер Денхем у нас вне подозрения, мне кажется достаточно логичным обратиться сейчас именно к господину Полу Бруку…

Локоны Амели, выбившись из сеточки для волос, щедро рассыпались по плечам и вокруг прелестного личика, выдавая ее чувства. От нас не укрылся легкий румянец, проступивший на загорелой коже.

– Я понимаю вас… Но мне не приходило в голову думать об этом…

– Намного легче рассуждать об установлении личности виновного математическими, чтобы не сказать, игровыми методами, чем точно назвать кого-либо и выяснить все трагическое или чудовищное, стоящее за этим обвинением.

Амели задумчиво покачала головой.

– Относительно него есть не меньше фактов, – проговорил Оуэн. – Потому что если виновность Пола пока только чисто теоретическая – после устранения единственного другого возможного подозреваемого, – некоторые факты достаточно ясно указывают на то, что наш художник-убийца нередко бывает в доме Бруков. А теперь я хочу попросить вас, не теряя из вида общее положение дел, постараться вспомнить нечто очень важное. Мысленно, пожалуйста, опять перенеситесь в тот рождественский вечер, который, очевидно, является отправной точкой данного дела. Перед тем, как потребовать от обоих ваших друзей тех самых «семи чудес преступления», не создалось ли у вас впечатления, что вами кто-то манипулировал? Искусно направляя ваши поступки, кто-нибудь из ближайшего окружения действовал в тени, подавая незаметные и тонкие замечания?

– Мы уже говорили об этом. Но у меня не сложилось такого впечатления. Ведь в споре принимали участие многие…

– Эти люди бывали раньше у Бруков?

– Несомненно. Хотя не могу вспомнить кого-то определенного. Но если на самом деле и присутствовал такой человек, которому удалось бы повернуть беседу подобным образом, тогда я могу сказать, что он был крайне ловок…

– Ловкость убийцы не надо доказывать, мисс Долл, – медленно проговорил Оуэн. – Уже давно понятно, что мы имеем дело с исключительным существом, необыкновенным преступником, которого мне никогда не приходилось встречать прежде. Он бросает вызов правосудию, насмехается над полицией, множит число ложных следов, убивает тогда, когда считает нужным, и тем способом, который ему нравится, презирая законы, в том числе и самые элементарные законы физики. То он совершенно невидим, то становится легче воздуха, затем ему удается убивать на расстоянии, заставляя свою жертву умирать от жажды. Вот почему я позволяю себе настаивать на необходимости вспомнить все, что происходило на том вечере, ведь самая мельчайшая деталь, самое незначительное воспоминание могут иметь исключительное значение…

Амели надолго замолчала, а затем в отчаянии покачала головой. Оуэн про себя признал, что и он сам, присутствующий на том приеме, достоин осуждения, и подверг сомнению свои способности признанного детектива.