Семь дней, семь ночей

Аня открыла шкаф. На полке лежали две маечки на тонких бретельках, футболка с длинным рукавом, короткая юбочка и шорты. Джинсовая курточка висела на плечиках. Это была вся её одежда. Она, собственно, и не предполагала здесь особенно наряжаться. Да и дома-то она была не слишком придирчива к нарядам. Чем проще, тем лучше. Выделяться из общей компании не хотелось. Да и, если честно, было не на что это делать. Родители её – люди совершенно среднего достатка. При всей непредсказуемости своего возраста и характера, Аня это прекрасно понимала и ничего лишнего для себя не требовала.

Потеребив в руках свои нехитрые наряды, Аня закрыла шкаф и решила пойти в том, что было на ней: в джинсах и футболке с яркой надписью на груди.

Подойдя к зеркалу, она собрала волосы и закрепила их большой перламутровой заколкой. Потом открыла шкаф, взяла курточку и, накинув её на плечи, вышла из каюты.

* * *

Концерт закончился в начале одиннадцатого.

Народ начал расходиться. Кто-то пошёл отдыхать, кто-то решил потанцевать на дискотеке, а некоторые остались здесь, в этом баре.

– Ну что, Анечка, как тебе? – Олег обнял дочь за плечи.

– Тоска… – ответила она, скривив недовольно губы.

– Ну, это ты зря, – возразил Олег. – Очень хорошие музыканты! Особенно тот, что на саксофоне. Как его зовут, не помнишь? – повернулся он к Тамаре, которая сидела за соседним столиком и что-то оживлённо рассказывала нескольким женщинам, внимательно её слушающим.

– Игорь, – не прерывая своего рассказа, ответила Тамара.

– Да, точно, Игорь Волин! – Олег хлопнул себя по лбу. – Понравился тебе Игорь? – он опять обратился к дочери.

– Нормально, – неопределённо ответила та.

На самом деле Игорь ей понравился.

Аня сама никак не могла понять, чем он её «зацепил»?

Как парень, он вообще был не в её вкусе. Невысокого роста, плотного телосложения. Тёмная чёлка, разделённая прямым пробором, длинными прядками закрывала почти всё лицо.

Да какой же он парень? Совсем взрослый мужчина, наверное, где-то за тридцать? Для Ани это была какая-то недосягаемо-древняя цифра…

Но играл он здорово! Она никогда раньше не слышала этой музыки.

С детства родители приучили её к бардовской песне под гитару, в походах у костра или у кого-то дома.

В компании её ровесников звучали совсем другие ритмы. Но сегодня она услышала иную музыку, даже не музыку, а повествование, разговор. И разговор этот был именно с ней. Во всяком случае, ей так показалось. Музыкант словно рассказывал свою историю, и она, Аня, его понимала.

А история была очень грустная. Если бы не сидящие рядом родители, Аня, возможно, даже расплакалась бы.

«Да», – выдохнула Аня, вернувшись из своих мыслей в реальность.

– Ты что-то сказала? – спросил Олег.

– Нет, ничего, – ответила Аня. – Пойду на дискотеку схожу, посмотрю, что там.

– Пойди, пойди, – согласился Олег. – Мы с мамой тут ещё посидим. Только, смотри, аккуратнее там, – не удержался от совета Олег.

– Ладно, не волнуйся! Пить, курить и за борт прыгать не буду, – усмехнулась Аня и направилась к лесенке.

– Ну и шуточки у тебя! – кинул ей вдогонку отец, но она его уже не слышала.

* * *

«Ну, наконец-то, полегчало», – Полина тихонько, чтобы не потревожить только что уснувшего Альберта Мироновича, поправила одеяло.

Сегодняшний приступ поддался не сразу. Такое бывало и раньше, но сегодня был момент, что Полина сама себе показалась совершенно беспомощной перед натиском болезни своего подопечного.

Сердце… Это всегда непредсказуемо. А тем более у человека, имеющего немалое количество других серьёзных заболеваний. А если ещё сюда приплюсовать возраст, чрезвычайное нервное напряжение, отсутствие привычных домашних условий. Да много ещё чего можно было бы добавить, чтобы оправдать такую сложную ситуацию.

Но не в правилах Полины было списывать на обстоятельства возникающие трудности. Она прекрасно понимала ответственность, которая ложилась на неё во время ухода за немощными и больными людьми, а учитывая практически экстремальные условия данной поездки, эта ответственность возрастала многократно.

Полина посмотрела на часы. Второй час ночи.

Она, не вставая со стула, наклонилась к Альберту. Тот спокойно спал, немного похрапывая на вдохе.

Полина протянула, было, руку, чтобы чуть-чуть повернуть его голову на бок, но, боясь разбудить, не решилась этого делать.

Уйти в свою каюту тоже было бы рискованно.

Полина оглянулась назад. Вторая кровать была поднята и надёжно закреплена у стены специальными держателями. Открыть их бесшумно, да ещё в темноте, было практически невозможно.

Очень хотелось умыться холодной водой.

Она посмотрела на приоткрытую дверь ванной комнаты, удерживаемую в таком положении сложенной в несколько раз газетой. Из-под неё пробивалась тонкая полоска света, которая служила им своеобразным ночником.

Полина встала и сделала шаг к ванной комнате.

Альберт чуть шевельнулся, и она снова села на стул.

Облокотившись на столик и подложив под голову руки, она задремала.

До подъёма на теплоходе оставалось шесть часов.

День третий

Ярославль