Семь футов под килькой

– А на самом деле он уже в Москве, в четверг, вскоре после открытия выставки взял через интернет на сайте авиакомпании обратный билет в Краснодар. И улетел по нему. – Караваев пошарил глазами по столу, нашел печенье и сунул его в рот.

– Один билет, только в Краснодар? – уточнила я.

– Угу, – печенье мешало дать развернутый ответ.

– Это странно. Если он планировал метнуться на родину, чтобы быстренько убить жену, и снова умчаться в столицу, то должен был взять билеты туда и обратно, – рассудила я.

– С его полетом в Москву в день смерти супруги еще интереснее. – Караваев победил печенье и вернулся к беседе: – В ночь с пятницы на субботу, когда Ольгу уже нашли в пруду, Афанасьев приехал в аэропорт и уже там взял билет на первый же рейс в столицу.

– Но Ольга утонула еще днем! – напомнил Петрик. – Часов в двенадцать или чуть позже мы с бусинкой уже бегали по парку, искали пропавшую по просьбе Доры.

– Ой, ну люди всякие бывают, – вмешался вдруг Игорь, который дотоле молча ел-пил и слушал. – Убить-то каждый может, а вот потом все реагируют по-разному. Может, мужик запаниковал, побежал от того пруда куда глаза глядят, очухался только через пару часов, смекнул, что его первым заподозрят, и тогда уже помчался в аэрпорт.

– То есть ты думаешь, он не планировал ее убивать, это случайно вышло?

– Поверь мне, Люся: грохни он супругу планово – унесся бы в аэропорт прямиком от пруда, без малейшей задержки. И билет в Москву уже имел бы на руках, да, пожалуй, и не из нашего аэропорта летел бы, из какого-нибудь другого ближайшего, хотя бы из Геленджика – это всего два часа на хорошей машине по трассе…

– Не нравится мне, с каким знанием дела он об этом говорит, – опасливо покосившись на Игоря, шепотом пожаловался мне Петрик. – Кого мы пригрели на груди, моя бусинка?

– Никаких «мы», моя грудь вне подозрений! – сердито нашептала я в ответ, тоже опасливо покосившись, но на ревнивца Караваева.

– Ну, за грудь! – воодушевленно вскричал подслушавший нас Покровский.

– Да, примем на нее по последней – и по домам! – торопливо добавила я алаверды.

Утро наступило не просто так, а тяжелой пятой и непосредственно мне на горло. Я ощутила, что очень хочу пить и совсем не желаю начинать новый день, но кто бы меня спрашивал?

– Это твой, – буркнул Караваев, подпихнув мне под щеку истошно верещащий мобильник.

Я поерзала по нему ухом, удачно приняла вызов и услышала страстный шепот:

– Люся, ты мне сейчас очень нужна!

– Где, кому, зачем? – хрипло забормотала я, пытаясь сориентироваться.

Солнце валилось в открытое окно, припекая мне пятки, оказавшиеся в квадрате света. Я лежала на просторном – изрядно помятом – ложе в одиночестве, но я не обманулась: подушка рядом отчетливо пахла Караваевым.

«Значит, из именьица вы с Мишелем отправились к нему домой, – безошибочно рассудил внутренний голос. – А тут, похоже, устроили бурное примирение…»

– Блин! – досадливо выругалась я.

Не планировала же примиряться с Караваевым так скоро! Тем более бурно. Думала помурыжать его, помариновать как следует, чтобы запомнил и осознал…

– Какой, на фиг, блин? – досадливо выругалась и трубка. – Отставить завтрак, живо мчи в офис! Вечно тебя нет на работе, когда нужно!

– Дора? – Я наконец узнала сердитый шепот, села в разворошенной постели и убрала поджаренные пятки с солнцепека. – Что у тебя там снова?

– Не шшшто, а кто, не ссснова, а опять! – Доронина шипела змеюкой. – Газетчики пронюхали-таки про смерть Афанасьевой и пришли с расспросами!

– И много их пришло? – Я вылезла из постели и кособоко заметалась по просторной спальне, плечом придерживая у уха трубку, а руками собирая разбросанную одежду.

Воображение широкими мазками нарисовало под дверью офиса «Дорис» толпу журналистов с микрофонами и камерами.

– Пока всего одна тетка, но очень въедливая, – пожаловалась Дора. – Я пыталась ее сплавить, сказала, что бабушки сегодня не будет, а я ничего не знаю, но она заявила, что не уйдет, пока не поговорит с представителем администрации.

Стало понятно, что на роль этого самого представителя уже назначена я. Впрочем, а кто еще? Я же у нас пиарщик.

– Ну, пусть ждет, скажи, что представитель уже едет, – вздохнула я. – Дай ей пока чаю или кофе…

– А ты думаешь, где я сейчас? – огрызнулась начальница. – Вышла в кофейню за капучино с пирожным, а заодно тебе позвонить. Ты поживей давай! Такси возьми, не тот случай, чтобы экономить.

– Мне раф с карамельным сиропом, – нахально повелела я и отключилась, чтобы без задержки одеться.

– Люся, куда ты, а завтрак?! – воззвал мне вслед Караваев, когда я вылетела из спальни и сразу же – из квартиры.

Голос любимого донесся из кухни, оттуда же тянуло запахом яичницы с ветчиной. Я испытала мимолетное сожаление: ах, Караваев! Все-то у нас не по-людски!

– Я на работу, все потом! – отозвалась я на бегу.

Пока ехала в лифте, успела вызвать такси, и уже через четверть часа была на месте периодического свершения трудовых подвигов.

– А вот и я! – преувеличенно радостно возвестила я, врываясь в офис.