Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

Четыре дня спустя в дом на Бедфорд-стрит пришла открытка с новым адресом Луи и Куинни, который был написан безупречным секретарским почерком. В субботу Стелла оставила детей на Тину, а сама вместе с Кармело поехала по этому адресу. Дом – совсем игрушечный, краснокирпичный, одноэтажный, с квадратиком двора, окруженным живой изгородью, – оказался на западной окраине. Должно быть, Луи с Куинни давно на него копили. А может, мистер Латтанци деньжат подкинул.

– Подожди в машине, я быстро, – сказала Стелла мужу. Не хватало, чтобы ее атака захлебнулась в благодушии Кармело.

Луи отсутствовал, что было к лучшему, ведь разговор Стелла имела исключительно к Куинни.

– Бессовестная! – выпалила Стелла, едва перед ней открылась дверь. На невестке было очаровательное розовое домашнее платье с цветочным принтом и пояском, который подчеркивал нереально тонкую талию. – Так с мамой поступить! Она же тебя, будто змею, на груди пригрела!

– К миссис Фортуна у меня претензий нет. Она прекрасная женщина, пусть даже у нее эмоции порой зашкаливают. – Куинни говорила быстро и с напором, и смысл сказанного предвосхитил Стеллину реакцию, унял праведный гнев. – Зато отец твой – извращенец, твой брат Джо – лузер, а его жена – ленивая невежественная потаскуха. В такой семейке я лично детей воспитывать не намерена.

Стеллу трясло от ярости, а крыть было нечем. Куинни права, кругом права. Уж кто-кто, а Стелла в курсе насчет своих родных.

– Зачем же ты именно так все обставила, Куинни? Это ведь жестоко!

– Ну, извини. – Кукольное личико малость смягчилось. – Мне правда жаль. Только, Стелла, ты сама знаешь – миссис Фортуна никогда бы нас не отпустила. А у брата твоего кишка тонка против матери пойти.

Тони Фортуна отправился на Франклин-авеню, к еврею по фамилии Гринберг, и купил новую мебель во все ограбленные невесткой комнаты. У мистера Гринберга товар был качественный, цены он не заламывал и в кредит легко отпускал. Говорил:

– Дайте сразу, сколько можете, а потом каждую неделю еще помаленечку платите.

– Папа, почему ты не потребуешь нашу мебель обратно? – спросила Стелла. – Куинни не отвертелась бы.

Антонио только рукой махнул.

– Что с них взять, с молокососов? У них ни гроша лишнего. Пускай пользуются. А матери приятно, что в доме теперь все новехонькое.

«Уж не раскаивается ли отец?» – подумала Стелла, но быстро отмела нелепое предположение. Раскаяние, чувство вины – это не про Антонио. Он не мебель купил, а индульгенцию, только вместо Папы Римского – Ассунта.

Микки родила в июле. Девочку назвали Бетти, крестными были Тина и Рокко. Стелла радовалась, что Микки не предложила эти роли ей и Кармело.

Во второе воскресенье октября Микки не пошла на мессу под предлогом неважного самочувствия. Джо тоже остался – нянчиться с дочкой. А днем Стелла испытала не столько удивление, сколько отвращение – мебель с первого этажа была вывезена.

– Как, опять? – шепнула ей Тина.

– Вот свинья! – отозвалась Стелла в полный голос. Измученная беременностью, она прислонилась к стене, на которой еще утром висела картина. – В хлеву эта Микки росла, как я и подозревала с самого начала.

– Неужели обязательно было повторять за Куинни? – вздохнула Тина.

– А как же! Своей-то фантазии не хватает, а выпендриться хочется. – Стелла скользила взглядом по пустой комнате; отметила, что грузчики в спешке и небрежении задели дверной косяк чем-то тяжелым, откололи щепку. – Знаешь, Тина, поделом этой парочке! Пускай теперь сами за аренду платят, сами стряпают, сами за своей Бетти подтирают.

– Бедная моя крестница! – воскликнула Тина.

Стелла поспешила съязвить, пока над печальной судьбой несчастной крошки не пролился водопад слез:

– Успокойся. Мы с этой девчонкой еще горюшка хлебнем.

Про себя Стелла думала: интересно, на что они жить собираются? Джо, понятно, потерял место в «Юнайтед электрикал» и последние полгода зарабатывал в мужской парикмахерской, подметая остриженные волосы.

По счастью, на сей раз Ассунта не раскисла, а рассердилась.

– Надо же было нас так околпачить! – бушевала она.

– Мама, Микки просто ведьма, – урезонивала Стелла. – Артистка. Ей чужое внимание нужно, только и всего.

Ассунта один за другим открывала шкафы и буфеты, удостоверивалась, что Джо и Микки забрали все до последней чашки, в том числе и новое сито для пасты.

– Мы бы сами им все нужное отдали, – приговаривала Ассунта. – Мы ж знаем, сколько Джо зарабатывает. Мы бы ему отдельный дом купили. Зачем он крал – у своих, у родных?

– Вот уж нет! – рявкнул Антонио. – Никаких отдельных домов. Ни единой поварешки. Иначе он никогда мужчиной не станет, болван великовозрастный.

Ассунта вмиг погрустнела.

– Как же так, Тоннон? Ведь сын он нам, сын…

– Слыхала американскую поговорку, жена? Как постелешь, так и выспишься. Джо с Микки кровать вывезли – вот пускай сами теперь ее по утрам и застилают.