Семь кедровых орешков. Пустышка

— Не твоего ума дела, — нагло ухмыльнулся мальчишка лет восьми. Очень красивая мордашка с темными волосами и зелёными изумрудными глазами вызывающе уставилась на неё. — Здорово по деревьям лазаешь, — одобрительно заметил.

Еления ничего не успела ответить, когда они услышали приближающиеся шаги. Сквозь густую листву деревьев она тогда разглядела сестру Мадлен и незнакомого красивого статного молодого мужчину.

— У него ужасный характер, — ворчал незнакомец. — Весь в мать. 

— Господин Йоргус, давайте не будем сейчас обсуждать госпожу Торес, — спокойно произнесла директор приюта. — Вы хотели посмотреть на Никаса...

— Эндрю, — недовольно перебил сестру Мадлен мужчина.

— У нас мальчик известен как Никас Сорус, — спокойно ответила сестра. — То, что он ваш сын и зовут его Эндрю Йоргус я впервые услышала сегодня от вас. 

Мужчина недовольно поморщился.

— Вы хотите забрать сына? — спросила его сестра.

— Что?! — уставился незнакомец на сестру Мадлен в изумлении. — Нет, конечно! Хотел ... познакомиться. 

— Убирайся в свой идиотский дворец! — закричал мальчик на соседнем дереве, замахав руками. — И сам ты идиот! Я не хочу с тобой общаться! — а потом он не удержался и упал с дерева, вывихнув ногу. 

Шуму было — кошмар! Елении тоже пришлось спуститься со своего убежища, потому что ее также обнаружили. И Рон сразу появился, с возмущением прожигая ее взглядом.

Еления решила навестить Никаса в больничной палате, которой, после исчезновения сестры Мариссы, заведовала сестра Неллия. 

 — Я пришла проведать тебя, — сказала она мальчику. — Меня Еления зовут. 

Тот в ответ насупленно посмотрел на неё и промолчал.

— Ты играть любишь? — спросила с улыбкой девушка.

— Играть? Нет, не люблю, — сухо ответил мальчик.

 — Все дети любят играть, — притворно удивилась она.

— Чего ты приперлась? Не видишь, что мне нельзя вставать?! Как я должен по- твоему играть?! — враждебно заявил Ник.

— Так можно играть и не вставая с кровати, — хитро прищурилась Еления.

 — Это как?— взгляд мальчика стал подозрительным и скептическим.

 — Ну, допустим, давай играть в города, — предложила Еления, усаживаясь рядышком на стул.  — Я называю тебе город, а ты называешь следующий, но чтобы его название начиналось с последней буквы, содержащийся в названии моего города. 

— Ты меня запутала, — недовольно скривился мальчик. — Я не знаю такую игру.

Еления объяснила ещё раз и добавила:

 — Только я не помню названий наших городов и буду выдумывать, хорошо?

 — Да мне все равно.

 — Мюнхен, — с улыбкой начала игру Еления.

 — Нарх, — скривился Ник. 

— Хельсинки. 

— Иркусх.

 — Хьюстон.

— Нирих.

 — Ханчжоу. У тебя все города на «х» заканчиваются? Мне так сложно. 

— На севере нашей империи большинство городов заканчиваются на «х», только ты забыла это своей дурной головой, — тут же враждебно ответил Ник.

 — А вот грубить не нужно, а то я уйду и не вернусь, — сказала девушка.

 — Ой, напугала! И вали давай. Очень надо с тобой дурью маяться. 

— Ну ты и грубиян, — окончательно возмутилась Еления.

— А ты... ты... настоящая  уродина!

На следующий день Еления снова не выдержала и заглянула к Никасу. Тот лежал и просто смотрел в потолок, при виде же девушки потухшие большие глаза ожили. 

— Ты пришла играть? — пытаясь скрыть радость, спросил ребёнок.

— Ну, если ты не будешь грубить, то возможно, — нейтрально ответила Еления, заходя в палату и настороженно наблюдая за Ником.

— Я постараюсь, — сдержанно пообещал тот.

— Постараешься не грубить? — на всякий случай уточнила Еления.

 — Ну да. А что ещё? — насупился мальчик.

— Давай в названия цветов играть? — предложила Еления.

 — Также как в города?

 — Угу. 

— Только теперь я начинаю, поняла? — высокомерно заявил Ник.

— Не «поняла», а «можно я начну», — спокойно поправила его Еления.

 — Иди к демонам! Как хочу, так и говорю! — грубо ответил Ник, возмущённо сверкая на неё зелёными глазами.

— Иди ты сам к своим демонам, грубиян! — возмутилась девушка, вставая со стула, на который уже успела присесть.

 — Иди отсюда! Ты уже мне надоела! И больше не приходи!

Вот так странно и начиналась тогда их дружба.

Сестра Мадлен, заметив ее интерес к Никасу, осторожно заметила, что он  сложный ребёнок.

— Он напоминает мне маленького Рона Аверина. Тому тоже не хватало любви и внимания, и он был, как колючий ёжик, а потом оттаял. Хотя о чем я говорю? Почти все детки такими были. Только Ник никак не оттает.

Еления вздохнула:

— Он такой ужасный грубиян.

— Да, я знаю... И мне иногда ещё грубит... А те игры, что ты предлагаешь Никасу, они простые, незатейливые и в то же время интересные. Это игры твоей Земли?

— Да.

—  А ещё можешь вспомнить? Подвижные какие- нибудь? Для других детей.

— Конечно. Я знаю много игр, — улыбнулась Еления.