Семь кедровых орешков. Смертница

Как же его это бесит! И злит! Ему бы очень хотелось, чтобы Еления была менее привлекательна и совсем не умела танцевать. Когда они поженятся, он не будет выводить её в свет, она будет сидеть дома, в родовом поместье и воспитывать детей, которых у них будет очень много. 

 

Глава 46

Май и Еления вышли в центр зала, а когда остановились в ожидании музыки, все присутствующие на миг замерли от восхищения, потому что более красивую и гармоничную пару было сложно представить.

Рон тоже это отметил, и на сердце от внезапно возникшей дикой ревности заскребли кошки. Но ... между ними же ничего нет? Нет. А сейчас они просто станут танцевать и все. Поэтому нужно успокоиться и выбросить дурацкие мысли из головы. 

— Они — шикарная пара, — с удивлением пробормотал рядом Ричард и осекся — видимо, слова случайно вырвались у него. 

Но вокруг люди зашепталась и Рон услышал отголоски фраз: «пустышка», «военный маг», «Огдэн», «Данери», «союз», «невозможно», «ластана» и так далее и тому подобное. Людям только дай повод посплетничать, они придумают много чего интересного. 

Рон почувствовал закипающий гнев. Ещё немного и он начнёт  разбираться с особо языкастыми фантазерами. Но тут его взгляд упал на нежный профиль Ели, которая стояла к нему боком, и он заставил себя успокоиться и замер в ожидании представления.

Растерялась ли Еления, когда оказалась в центре огромного зала под взглядами сотен незнакомых людей? 

Скорее, нет, чем, да. 

Наоборот, она вдруг ощутила уверенность в том, что справится. В конце концов, что такое танец? Это древнейшее из искусств, отражающее восходящую к самым ранним временам потребность человека передавать другим людям свои радость или скорбь посредством движений тела.

Почти все важные события в жизни людей отмечались танцами: рождение, смерть, война, свадьба, исцеление больного, избрание вождей. Танцем выражались моления о дожде, о солнечном свете, о плодородии, о защите и прощении. 

А кто лучше всего в мире, да и во всей Вселенной, или даже во всех мирах, умел выражать посредством тела эмоции и чувства? 

Балерины. 

Заиграла музыка, мрачная, тревожная, сложная. Еления подняла глаза и встретилась взглядом с глазами Мая, которые  улыбались.

— Еля, спасибо тебе. Это очень сложный танец, мужской, но я надеюсь...

— Дай мне пару мгновений, чтобы я ухватила мелодию, ритм, акценты музыки, — еле слышно прошептала Еля, прерывая шёпот Мая, а тот с пониманием кивнул. — Наши тела должны рассказать историю? — и он снова с улыбкой кивнул в знак согласия, завороженно следя за тем, как девушка уходит в себя, слегка прикрывая прекрасные глаза и вслушиваясь в музыку, под которую ни одно поколение военных магов танцевало свой неповторимый мужской танец. 

«Наши тела должны рассказать историю» — после этих слов Май понял, что кончики пальцев закололи от желания немедленно прикоснуться к хрупкой фигурке, стоящей рядом, притянуть к себе, сжать в объятиях.

Нежные губы были приоткрыты, и молодому ровену больше всего на свете захотелось поцеловать их, и он еле сдержался, вдруг поняв, что на несколько секунд совершенно забыл об окружающей действительности.

А потом зал затаил дыхание, потому что то, что стало происходить на их глазах, иначе, как волшебством, назвать было нельзя.

— Ты уходишь на войну, мы прощаемся,  — шептали губы Ели, а зрители понимали в чем состоит завязка танца и что означают движения пары. — Я жду тебя с войны и переживаю.

Маг и его избранница настолько тонко чувствовали друг друга и так синхронно сочиняли рисунок танца, что зрители не верили глазам. Молодой мужчина начинал движение, которое девушка продолжала, и наоборот.

— Май, — Еления утонула в потемневших серых глазах. — Ты же эмпат? Я сниму сейчас медальон, читай меня и чувствуй, так будет проще.

Сюжет танца развивался постепенно и логично, поражая окружающих понятливостью, выразительностью, изяществом и чувственностью.

— Ты сражаешься, — шептала Еля, делая изящный поворот и отходя в сторону, а резкие и рваные движения Мая не оставляли сомнений в том, что он вступил в борьбу с неравным количеством вражеских воинов. 

— Ты ранен, — Еля кружилась вокруг, показывая свою взволнованность и переживания. — Май, прекрасно... ты танцуешь великолепно... Тебя ранили... сейчас ... а потом ты,  раненый, возвращаешься с войны...

Рисунок танца развивался от простого к сложному, у них получалось отразить все: от экспозиции и завязки до кульминации и развязки. 

Они вместе взлетали и падали, умирали и возрождались, любили и страдали, их тела сливались в одно целое, а руки являлись продолжением друг друга, и, когда в конце под затихающую мелодию Май уверенно привлёк Елению в объятия, а его лицо остановилось в каких-то сантиметрах от её лица, никто не сомневался, что сейчас он поцелует ее, и поцелуй стал бы логичным завершением необыкновенного одухотворенного танца. 

Зал замер в напряженном ожидании. Стояла невероятная тишина.

Голубые глаза смотрели в серые, и оба взгляда растворялись друг в друге. Они столько сказали друг другу взглядами и столько ещё не сказали...