Семь минут вечности

Война так война, будем рожать дома. После первых родов от мужа меня воротило. Таилась. Совсем не хотелось близости. Не только оттого, что разрывы пока заживали и врач рекомендовал воздерживаться. До родов весело обоим, друг другом наслаждаются, нюхают и лижут, как собачонки. А потом женщине боль, мужчине продолжение банкета треба. А у женщины уже инстинкт на похмелье – минута радости, а после боль. Радость от того, что человек родился в мир после родов разве что оттого, что наконец-то отделалась и только потом оттого, что плоть от плоти. Если и сближаешься, то уже через резинку. Не то, особенно ему, но пусть сам бы тогда и рожал. Ему тоже не сладко – мамонта теперь добывать в одиночку, когда мамонты уже давно вымерли, а если и остались какие слонята, то расписаны на сто лет вперёд по блату. Но за удовольствия надо платить, иди, где хочешь деньги добывай. Вот и не рожают многие больше одного-двух: и больно и хлопотно и финансовая неустройка. А я рожала. Пересиливала своё отвращение, видела сиротство мужа, словно ребёнка брошенного. Понятно теперь, почему в древности полигамия для многих была нормой. И понятно почему полиандрия считалась извращением, это нынче стало нормой, потому что не рожают, а только трахаются.

Разговаривать самому с собой как-то не комильфо. Поэтому и рожаем себе собеседников, подискутировать, найти истину, не в спора, а в аргументации. В споре найти можно только фингал, хотя иногда это тоже аргумент в среде лексически и вербально необразованных. Каков образ таково и подобие.

У нас две дочки и три сыночка: дочка, сын, кто был третий, которого убили неизвестно, думаю, тоже сын, дальше снова дочка и сыночек. Со всеми есть о чём поговорить. Обо всём: о жизни, о смерти, о шмотках, новинках музыки и кино, книгах, кулинарных веганских рецептах, музыкальных инструментах, кубиках, машинках, куклах, Боге и атеизме. Вместе заполняем кроссворды и читаем вслух. Поём и музицируем вместе.

Вижу, что все дети прекрасны. И оттого тем более горько осознавать, что и с ними придётся расстаться, а жизнь впереди всякая, никого не обойдёт беда, без неё никуда. И она не ходит одна, а стаей. Никого никогда не обходила. Интересно, если бы они были менее прекрасны, было бы менее горько или так же?

Все наши дети прекрасны и умны, но странно, что один старец прозорливый сказал про нашего старшего только сынулю, когда тот был ещё младенцем, что тот будет мыслителем. Периодически мы навещаем этого старикашку, как он сам себя велит величать, но про детей он вообще больше никаких фантазий не высказывал, только самолётики с ними пускает и всё.

Может, речь о профессии – писатель, поэт, философ, священник, учёный… кто там ещё профессиональный мыслитель? А не профессиональный? Разве дизайнер веб-сайтов или соц. работник, электрик или газосварщик, дворник или сторож не могут быть мыслителями? Христос, вон, плотником был, его друзья рыбаками в основном, а разве кто скажет про них, что они не мыслители? Доживём, увидим, что имелось ввиду. Старцы ведь тоже не безупречны в своих предсказаниях, хотя опыта у некоторых из них поболе остальных бывает, оттого и могут предвидеть. А пока сын вон какие речи ведёт в свои 17:

– Теория эволюции совсем необязательно проистекает из теории большого взрыва. А большой взрыв вообще не причина, а следствие. Следствие сингулярности, как бесконечно сжатого высоким давлением пространства. Или следствие чего угодно другого. Теория большого взрыва о процессах данности, а не о том, что было до этой данности. Теория большого взрыва вообще не отрицает существования разумной субстанции.

– Отрицает или не отрицает это теория, смотреть надо, кто пользуется и как трактует, – отвечаю ему. Он продолжает:

– Также начало всего отделимо от теории эволюции. Теория эволюции часто не отрицает божественного начала. Эволюция это не о случайности в сути своей, а по-сути чисто детерминистская теория, где все проистекает друг из друга и является доказательством непрерывности. Но даже если отрицать необходимость в рамках теории эволюции, и всё свести к возможности, то есть случайности, то случайность тоже не отрицает единую разумную субстанцию как начало.

– Кроме разумного, хорошо бы, чтобы это начало было заботливым и любящим. А об этом теории большинства так называемых учёных не сообщают. Это и удручает в науке, просто голые бессмысленные факты. Эмоциональной наполненности нет.

– Все теории являются предположениями, и никто этого не скрывает. Мы никогда не познаем абсолют и непрерывность, потому что наш разум под это не заточен.