Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

– Ну и хорошо, – сказала я, – потому что мне нужно сначала переговорить с тобой, а потом ты будешь должна кое-что передать своему отцу. Отойдем отсюда в сторонку, Сесилия, и выслушай меня. Ты помнишь, что шесть недель тому назад я выручила вас из большой беды, одолжив вам два соверена. Твой отец обещал вернуть эти деньги через две недели. Но прошло уже шесть недель, а я от вас не получила еще ни пенни. Теперь мне очень нужны эти деньги; я должна иметь их в руках сегодня же утром; никаких отговорок я принять не могу; понимаешь ты, Сесилия, – никаких! Вы обязаны немедленно отдать мне мои деньги, и если вы захотите еще оттянуть уплату, то я буду вынуждена пойти и пожаловаться самому сэру Пенроузу, мне придется попросить у него эту сумму, которую он вычтет из жалованья твоего отца. Я знаю, что сэр Пенроуз сейчас проживает здесь, в своем замке, потому что вижу, что вывешен его флаг. Так вот, Сесилия, поступайте, как хотите, но я должна так или иначе сейчас же получить свои деньги.

– Да, конечно, я понимаю, мисс Мэгги, – пробормотала Сесилия, побледнев от волнения. – Только как же нам быть? Дайте хоть немного сроку…

– Никаких отсрочек я больше дать не могу! – ответила я, с силой толкнув ее в плечо. – Мне вообще не следовало давать вам эти деньги. Они не мои, они принадлежат моему брату Джеку, который дал их мне на сохранение. Теперь деньги нужны ему самому, и они во что бы то ни стало должны быть отосланы ему по почте сегодня же утром. Иди же, Сесилия, сейчас же к своему отцу, разбуди его, если он еще не проснулся, и скажи, что я здесь и требую свои два соверена! Прибавь еще и то, что я сказала о моем намерении прямо от вас пойти к сэру Пенроузу, если твой отец не исполнит моего требования.

– Но ведь это же будет так жестоко с вашей стороны! – воскликнула Сесилия.

– А что мне делать? Я на все готова ради Джека! Я очень люблю тебя, Сесилия, но все-таки брата я люблю в сто раз больше. Ах, Сесилия, ты ведь должна и меня пожалеть! Я же пожалела вас, когда вы попали в беду. У меня сердце разорвется на части, если я сегодня же не пошлю деньги Джеку, а он… Он просто возненавидит меня, если узнает, что я отдала кому-то его деньги! Повторяю тебе, что я готова на отчаянный, даже жестокий поступок, лишь бы только мне выручить брата! Так иди же скорее к твоему отцу, я подожду тебя здесь.

– Иду, иду, – упавшим голосом ответила Сесилия, – но я знаю наперед, что толку будет мало…

– Как, что ты этим хочешь сказать? – вскричала я в негодовании.

– Да что же ему делать, если у него этих денег нет и достать их негде!

– В таком случае, он просто вор! – объявила я, уже теряя самообладание. – И не будет ему от меня никакой пощады!

– Успокойтесь, мисс Мэгги, – умоляла Сесилия, – дайте сначала переговорить с отцом. Я сейчас же бегу к нему.

Сесилия поспешно направилась к их домику, а я осталась насколько могла терпеливо ждать ее возвращения. Как медленно тянулось время! Солнце поднялось уже высоко, птицы распевали громче и веселее, и цветы уже почти совсем раскрыли свои лепестки. Какое чудное было утро! Голуби нежно ворковали над моей головой, но меня это так раздражало, что мне до сих пор ненавистно их воркование.

Наконец я услышала приближение чьих-то тяжелых шагов. Я прислушалась и скоро убедилась в том, что вместо Сесилии ко мне вышел ее отец. Мне очень редко приходилось разговаривать с Ферфаксом, который производил на меня впечатление сурового и даже грубоватого мужчины. С Сесилией я могла бы поладить, но сомневалась, что смогу договориться с ее отцом. Он приблизился ко мне со словами:

– Здравствуйте, мисс, – и при этом неуклюже приложил руку к своей фуражке.

– Доброе утро, – поздоровалась я и, набравшись смелости, посмотрела ему прямо в лицо. – Прошу вас, отдайте мне мои деньги, они мне очень нужны.

– А если у меня их нет? – нахально ответил Ферфакс, но тотчас же сбавил тон, увидев мое удрученное лицо. – Право, мисс, мне очень жаль, но что же я могу сделать? Я очень ценю, что вы тогда выручили меня из беды, но не могу же я отдать вам то, чего у меня самого нет.

Он вдруг оборвал свою речь, так как у меня невольно вырвался крик отчаяния; не в силах сдержаться, я бросилась на траву, закрыла лицо руками и зарыдала. Мое поведение, должно быть, поразило Ферфакса, так как он, простояв некоторое время молча, вдруг торопливо заговорил:

– Господи, хоть бы Сесилия подошла поскорее! Что я тут могу сделать? Встаньте-ка, мисс, прошу вас! Моя девочка так любит вас, и вы с ней ровесницы, мисс Маргарет. Вы такая хорошая барышня, что и говорить! Да встаньте же, что это с вами такое? Вы себя совсем измучаете, если будете так убиваться.

– Ах, что же мне теперь делать? – сквозь слезы прошептала я и вскочила на ноги. – Ведь это для моего брата, поймите же вы, я не для себя хлопочу. Отдайте мне деньги, прошу вас!

– Десять шиллингов я могу вам дать, если угодно. Может быть, этого будет пока достаточно? Моя девочка говорит, что вы хотите пойти жаловаться моему хозяину. Неужели вы это сделаете? Нет, вы не такая, я знаю!