Семь шагов к Сатане

– Совершенно верно, – сказал я. – Но так уж случилось, что меня действительно зовут Джеймс Киркхем. Я никогда не слышал ни о каком Генри Уолтоне. И никогда до сегодняшнего вечера не встречал этого человека. У меня есть все основания считать, что он пытается заставить меня идти туда, куда я не собираюсь.

– Видите! – Мой компаньон многозначительно кивнул полицейскому, который, не отвечая на мою улыбку, смотрел на меня с раздражающей жалостью.

– Не волнуйтесь, – сказал он мне. – Как говорит добрый доктор, похитители не обращаются к полицейским за помощью. Вас не могут похитить в Нью-Йорке, во всяком случае не так. Идите с доктором и больше не волнуйтесь.

Пора кончать эту абсурдную историю. Я сунул руку в карман, вытащил бумажник и достал оттуда свою карточку. Добавив к ней одно-два письма, я протянул их полисмену.

– Может быть, эти свидетельства заставят вас взглянуть по-другому, – сказал я.

Он взял их, внимательно прочел и с жалостью вернул мне.

– Конечно, парень, – тон его был успокаивающим. – Никакой опасности нет, говорю вам. Остановить вам такси, доктор?

Я с изумлением посмотрел на него, потом на карточку и конверты, которые он вернул мне. И не веря себе, прочел на них одно и то же.

На карточке было имя «Генри Уолтон», и каждый конверт был адресован тому же джентльмену, «находящемуся под присмотром доктора Майкла Консардайна» по адресу, в котором я узнал район самых высокооплачиваемых нью-йоркских специалистов. Да и бумажник, который я держал в руке, был не тем, с каким я начал вечернюю прогулку не более часа назад.

Я расстегнул пальто и поискал этикетку портного, на которой должно быть мое имя. Никакой этикетки не было.

Неожиданно чувство безопасности меня покинуло. Я начал понимать, что в конце концов возможно заставить меня идти туда, куда я не хочу. Даже на станции нью-йоркской подземки.

– Послушайте, – сказал я, и в голосе моем больше не было смеха, – вы допускаете большую ошибку. Я встретил этого человека несколько минут назад в Баттери-парке. Он настаивал, чтобы я шел с ним, а куда, не говорил, и встретился с человеком, имя которого не назвал. Когда я отказался, он силой обыскал меня, отобрал оружие. Во время этой борьбы, как мне теперь ясно, он подменил мой бумажник другим, в котором карточка и письма с именем Генри Уолтона вместо моего. Я требую, чтобы вы обыскали его и нашли мой бумажник, далее требую – найдете вы или нет – отвести нас с ним в отделение.

Полицейский с сомнением смотрел на меня. Моя искренность и очевидное здравомыслие поразили его. Ни моя внешность, ни манеры не говорили о расстроенном рассудке. С другой стороны, ласковое лицо, добрый взгляд, бросающиеся в глаза воспитанность и профессионализм человека из Баттери совсем не походили в глазах полицейского на качества похитителя.

– Я совершенно не против допроса в отделении, даже не против обыска там, – сказал человек в плаще-накидке. – Но предупреждаю вас, что возбуждение пагубно скажется на состоянии моего пациента. Впрочем… вызывайте такси…

– НЕ такси, – сказал я твердо. – Мы поедем в полицейской машине, в сопровождении полицейских.

– Минутку, – лицо полицейского прояснилось. – Вон идет сержант. Он решит, что делать. – Подошел сержант.

– В чем дело, Муни? – спросил он, оглядывая нас. Муни кратко обрисовал ситуацию. Сержант еще раз, более внимательно осмотрел нас. Я улыбнулся ему весело.

– Все, что я хочу, – сказал я, – чтобы нас отвели в отделение. В патрульной машине. Никакого такси, доктор… как вас там? О, да, доктор Консардайн. Патрульная машина, в ней несколько полицейских и доктор Консардайн рядом со мной – вот все, чего я хочу.

– Хорошо, сержант, – терпеливо сказал доктор Консардайн. – Я согласен идти. Но, как я уже предупредил полицейского Муни, это означает задержку и возбуждение, и вы должны будете нести ответственность за их воздействие на моего пациента; в конце концов его здоровье – моя главная забота. Я сказал, что он не опасен, но сегодня я отобрал у него – вот это.

И он протянул сержанту автоматический пистолет.

– Под его левой рукой вы найдете кобуру, – сказал Консардайн. – Откровенно говоря, я считаю, что его нужно как можно быстрее доставить ко мне в больницу.

Сержант подошел ко мне и, отведя пальто, пощупал под левой рукой. По его лицу, когда он нащупал кобуру, я понял, что этот раунд выиграл Консардайн.

– У меня есть разрешение на оружие, – резко сказал я.

– Где оно? – спросил он.

– В бумажнике, который этот человек отобрал вместе с пистолетом, – ответил я. – Если вы его обыщете, найдете.

– О, бедный мальчик! Бедный мальчик! – пробормотал Консардайн. И таким искренним было его огорчение, что я сам чуть не почувствовал жалость к себе. Он снова заговорил с сержантом.