Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Как правило, я верю его словам только наполовину, – рассеянно отвечаю я. – Я склонен скептически относиться к мудрым советам, изрекаемым человеком в маске. Более того, я знаю, что ход событий можно изменить. Я своими глазами это видел.

– Ой, да ради бога, Айден! – досадливо вздыхает она.

– В чем дело? – испуганно спрашиваю я.

– Да все это! – Она в отчаянии всплескивает руками. – У нас с вами был уговор. Я сижу здесь, в сторожке, охраняю этих двоих, а вы с помощью ваших восьми жизней расследуете убийство.

– Я этим и занимаюсь, – возражаю я, не понимая, отчего она сердится.

– Ничего подобного, – настаивает она. – Вы пытаетесь спасти ту, чья смерть поможет нам выбраться отсюда.

– Анна, она мне друг.

– Она друг Беллу, – напоминает Анна. – Она оскорбила Рейвенкорта и едва не убила Дарби. Как по мне, так зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

– У нее есть на то причины.

Уклончивое замечание не отвечает на вопрос, а отметает его. Анна права, Эвелина давно уже мне не друг, и, хотя я помню ее доброту, движет мною вовсе не благодарность, а какое-то иное, потаенное чувство, которое пытается выбраться на свободу. Мысль о гибели Эвелины мне претит. Именно мне – не Дэнсу, не кому-либо из моих прочих воплощений. Мне, Айдену Слоуну.

К сожалению, Анна продолжает кипятиться, что не позволяет мне разобраться в своих новых ощущениях.

– Меня волнуют не ее причины, а ваши! – Она тычет в меня пальцем. – Может быть, вы пока этого не чувствуете, а вот я в глубине души знаю, что провела здесь уже не один десяток лет. Айден, я знаю это наверняка. Мне необходимо отсюда выбраться, и сделать это я смогу только с вашей помощью. У вас восемь жизней, когда-нибудь вы окажетесь на свободе. А я прохожу через все это только один раз, а потом все забываю. Без вас я пропаду. Что будет, если вы обо мне не вспомните, когда снова воплотитесь в Белла?

– Анна, я вас здесь не оставлю, – обещаю я, потрясенный отчаянием в ее голосе.

– Тогда расследуйте убийство, как велел Чумной Лекарь, и верьте его словам: спасти Эвелину невозможно.

– Я ему не доверяю. – Я сердито отворачиваюсь от нее.

– Но почему? Ведь все происходит так, как он и говорит. Он…

– Он сказал, что вы меня предадите, – выкрикиваю я.

– Что?

– Он сказал, что вы меня предадите, – повторяю я, потрясенный собственным признанием.

До сих пор я об этом не упоминал, хранил его в памяти. Но сейчас обвинение, произнесенное вслух, кажется вполне вероятным, и это меня беспокоит. Анна права, сбывается все, что предсказывает Чумной Лекарь. Моя привязанность к ней очень сильна, но у меня все-таки нет полной уверенности, что Анна меня не предаст.

Она отшатывается, как от удара, и качает головой:

– Что вы, Айден, я не… Нет, я этого не сделаю. Никогда. Честное слово.

– Он сказал, что вы скрываете многое из того, что помните по предыдущему витку. Это правда? Вы чего-то недоговариваете?

Она молчит.

– Анна, это правда? – настаиваю я.

– Нет, – твердо заявляет она. – Айден, он хочет нас рассорить. Не знаю почему, но лучше его не слушать.

– В том-то и дело. Если Чумной Лекарь говорит правду об Эвелине, то он говорит правду и о вас. А я ему не верю. По-моему, он чего-то добивается, только мы не знаем, чего именно, а он использует нас в своих целях.

– Ну, даже если и так, я все равно не понимаю, почему вы так стремитесь спасти Эвелину, – растерянно замечает Анна, все еще не оправившись от потрясения.

– Потому что кто-то желает ей смерти, – с запинкой отвечаю я. – И подстраивает все так, чтобы Эвелина наложила на себя руки, причем у всех на виду. Злоумышленник черпает наслаждение в немыслимой жестокости, а я не могу… В общем, не имеет значения ни то, как мы относимся к Эвелине, ни правдивость заявлений Чумного Лекаря. Убийство нельзя превращать в спектакль на потеху публике. Эвелина – невинная жертва, но мы можем ее спасти. Мы обязаны ее спасти.

Я умолкаю, перевожу дух и неожиданно осознаю, что вопросы Анны разбередили во мне какое-то смутное воспоминание, будто внезапно в просвете отдернутого занавеса мелькнул тот, кем я был раньше. Но самое главное – скорбь и угрызения совести. Именно эти чувства привели меня в Блэкхит. Именно они побуждают меня спасти Эвелину, но приехал я сюда не для этого.

– Я помню… – медленно начинаю я, хватаясь за нить воспоминаний, – еще кого-то. Кажется, женщину. Из-за нее я и приехал в Блэкхит, потому что не сумел ее спасти.

– Как ее звали? – Анна дотрагивается до моей морщинистой руки, глядит мне в лицо.

– Не помню. – Я напрягаюсь до боли в висках.

– Может быть, это я?

– Не знаю.

Воспоминание ускользает. По щекам струятся слезы, боль сдавливает грудь. Меня пронзает горечь утраты, но я понятия не имею, кого потерял. Гляжу в широко раскрытые карие глаза Анны.

– Все забыл, – шепчу я.

– Я вам сочувствую, Айден.

– Не надо. – Я ощущаю внезапный прилив сил. – Даю вам слово, мы выберемся из Блэкхита, но сделаем это так, как я задумал. Поверьте, Анна, у нас все получится.

Жду возражений, но она улыбается и спрашивает:

– С чего начнем?