Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

В разгар событий пришло известие: из Кронштадта вышел миноносец с депутацией восставших к Врангелю. Считанные дни остались до торжественной встречи в Константинополе. В штабе корпуса говорили о готовящемся приказе главнокомандующего русскому флоту — покинуть немедля Бизерту и идти в Галлиполи и на остров Лемнос для приема войск. Напряжение в городе и в лагерях достигло, казалось, предела.

И вдруг наступила тишина. Газеты словно по команде замолчали. Андрей понял: плохой признак. 20 марта Калентьев принес известие — два дня назад большевики штурмом по льду захватили неприступную крепость. Кронштадт пал. Еще через два дня газета «Общее дело» подтвердила это сообщение. Надежды, расцветшие яркими огнями в черном ночном галлиполийском небе, погасли. Андрей, не очень-то и веривший в силу мятежа, чувствовал себя в очередной раз обманутым и переживал новое разочарование.

В среде военной и гражданской эмиграции усиливались раздоры. Союзники с опаской следили за тем, что происходит в лагерях. Участились стычки с французскими патрулями. Один из солдат технического полка по неустановленной причине напал на врача. Около тридцати офицеров решили с оружием в руках пробиваться в славянские страны. Они тайно покинули лагерь, но уже в местечке Булаир — недалеко ушли! — их атаковали греческие жандармы. Офицеры приняли бой и рассеяли греков. Те, однако, сообщили по телефону в Галлиполи своему префекту. Тот — Кутепову. И пока офицеры праздновали победу в местном кабачке, патрульный отряд, посланный командующим корпуса, арестовал всех. Ведется следствие. Бедняг ждет военно-полевой суд и строгое наказание.

Французский генерал Шарпи вновь отдал приказ: русским частям сдать оружие. Кутепов, ознакомившись с этим приказом, заявил во всеуслышание: пусть приходят и отнимают силой. Французы твердо заявили о непосильности расходов по содержанию русской армии. Кутепов провел ряд смотров и парадов. Французы забеспокоились — не хотят ли русские атаковать Константинополь? Кутепов заявил: это очередные занятия на тот случай, если армии придется идти в Сербию походным порядком. Французы сократили паек, устроили маневры пехоты и флота. К Галлиполи подошла эскадра — два броненосца, три крейсера, несколько миноносцев и транспортных судов. Французский комендант, отвечая на недоуменный вопрос Кутепова, заявил нагло: «Завтра будет высажен десант, который начнет операцию с целью овладения городом». Кутепов не дрогнул. Он был абсолютно чужд дипломатии. «По странному совпадению завтра назначены и маневры всех частей моего корпуса по овладению перешейком», — сказал он.

Ночью эскадра ушла от Галлиполи...

Врангель метался по Константинополю, чувствуя полное бессилие и понимая, что Кутепов выходит из-под его контроля. Русские колонии и военные лагеря переполнялись слухами: французы вот-вот откажут в помощи армии и беженцам, интересы их подлой политики требуют этого, и им ничего не стоит предать своих вчерашних союзников. Русские эмигранты уже чувствовали себя брошенными на произвол судьбы, обманутыми.

Был яркий солнечный полдень. Белопольский окончательно очнулся от воспоминаний. Стены каменной клети, где он жил вместе с Калентьевым, полыхали жаром. Потолок медленно кренился. «Будьте вы прокляты!» — шептал Андрей. Мысли путались. Лицо горело. На лбу выступил холодный пот. Сердце глухо и медленно било в грудь. Андрей достал револьвер, крутанул барабан.

Он не хотел больше жить. Он принял решение, и ничто не удерживало его. Андрей сунул дуло револьвера в рот, ощущая приятный холод железа, и, инстинктивно закрыв глаза, нажал на спусковую скобу... Выстрела не последовало. Андрей еще раз крутанул барабан и вновь нажал на скобу. Он не услышал сухой щелчок новой осечки: кто-то цепко схватил его за руку н отвел ее в сторону.

Андрей вскочил, взбешенный. Рядом стоял Калентьев.

— Послушайте, капитан! — начал Андрей срывающимся голосом. — Кто дал право?.. Вы входите, не сказавши, не предупредив! Это недостойно! Не принято среди порядочных людей! Да!

— Ты рехнулся, князь? Ты пьян? Что с тобой?

— Не ваше дело! Отдайте револьвер!

— И не подумаю. Если припомните, он принадлежит мне.

— Да-да! Ангел-хранитель! Ты уже спасал меня! — У него начиналась истерика. — И что?! Какие права?! Но пойми — это, в конце концов, пошло и подло! Уйди, пожалуйста! — упав на топчан, Андрей зарыдал.

Калентьев вышел, пожав плечами.