Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Внезапно генерал Абрамов назначает нового начальника РОВСа — «из-за выяснившихся общеполитических условий, не позволяющих ему выполнять обязанности начальника Военного совета в месте постоянного местожительства». Что сие значит? Все теряются в догадках.

Начальником стал генерал Алексей Петрович Архангельский, бывший работник Генерального штаба. В гражданскую войну он служил в штабе Красной Армии, чем оказал большую помощь добровольцам. 1 марта 1919 года Архангельский бежал к белым, был предан суду и с триумфом оправдан. Алексея Петровича назначили в Военное управление штаба Главкома, а позднее — дежурным генералом штаба. Он состоял при Врангеле, был произведен в генерал-майоры и генерал-лейтенанты. Среди боевых офицеров репутацией не пользовался За ним закрепилось обидное прозвище «подчасок». И вот теперь новое, столь высокое назначение!.. В военных кругах эмиграции шутили: «Должность малоприятная, желающих занять ее мало: того и гляди украдут». От генерала Архангельского ждать чего-либо экстраординарного не приходилось. Никто и не полагал, что ему, руководителю комиссии Эрдели, удастся распутать тайну исчезновения генерала Миллера или найти Скоблина. Единственное, что получалось у Архангельского, — издание пустопорожних приказов по РОВСу.

Французская полиция между тем упорно продолжала следствие по делу Плевицкой, единственной свидетельницы происшедших событий, способной, как казалось, пролить свет на необъяснимое поведение и бегство генерала Скоблина. Впрочем, и полицейское следствие шло, как говорится, ни шатко, ни валко...

Скоблин был сторонником активной борьбы, врагом Миллера, поклонником Гитлера, «вождем» «Внутренней линии», единомышленником Туркула и Фока... Может быть, его торопили заграничные друзья, демонстрируя активность. Надо было создать побольше шума в газетах. Все упования на Германию... Вонсяцкий провозглашает: «Скоро на Советскую Россию обрушится молодая, выросшая до колоссального могущества Германия Адольфа Гитлера, — штурмовика священной свастики. Начало войны Германии против СССР — начало нашего освобождения... Уничтожив Советы, Германия получит колоссальный рынок с его 170 млн. потребителей». Престарелые генералы скалят вставные зубы и молодые полковники, которым надоело прислуживать в ночных кабаках, лихо становятся во фрунт. Вот и берлинская газета «Новое слово» поучает: «Надо... упразднить свои силы. Поменьше говорить и мечтать о въезде в Кремль, а подумать о тех рубежах, деревнях и городах, которые лежат на пути к сердцу России...» В Париже русские коагуляры распространяют листовки с призывом к террору, продают издания «Национального Союза» нового поколения». Адрес вырезан. Впрочем, «Возрождение» охотно сообщает, что технические занятия этой террористической группы происходят на улице Блюм, 34. Они издают во Франции газету, где приветствуют захватнические планы Гитлера, направленные против Франции. Они открыто готовятся поддержать изнутри фашистский мятеж и принять участие в гражданской войне. Они издают и распространяют, вопреки французским законам, листовки с призывом к убийствам. Они хотят отплатить стране, которая их приютила, кровью французов — ибо эти «лягушатники» проголосовали за Народный фронт и не собираются склонить свой фригийский колпачок перед кавалерийским сапогом германского генерала.

Журнал «Иллюстрированная Россия» в статье Столыпина «Что такое «Внутренняя линия»», преподносил читателям иную версию. Он писал: «Когда Кутепов, вождь в полном смысле слова, был убрав, советское проникновение стало возможным. Достаточно было поставить двух-трех изменников на командные посты военной организации, построенной на принципе безоговорочной дисциплины, и разлагающая работа могла начаться. Два-три офицера, в их числе и Скоблин, сгруппировали вокруг себя малое число своих бывших подчиненных, наиболее слепо им преданных. Они использовали этих «товарищей», сделав из них бессознательное оружие Советов. Эта маленькая, но сугубо опасная ячейка, которая скоро распространяла свои щупальца, и называлась «Внутренняя линия».

Итак, две версии. Берлин и гестапо, Москва и чекисты. И ни одного сколько-нибудь крепкого доказательства. Лишь одно давало не слишком четкий след.

4

Прежде всего полиция обратилась к истории семьи Плевицкой и сбору материалов, относящихся к началу и середине двадцатых годов — к моменту их появления в Европе. Выяснилось, Скоблины приехали в Берлин из Праги в 1923 году, поселялись в русском пансионе на Грольманштрассе. Плевицкая получила работу в ресторане на углу Клейнштрасся и Уландштрассе, где ей платили 30 марок за вечер. Она выступала всего месяц, после чего муж и жена вернулись в Прагу, чтобы на следующий год повторить свой вояж.