Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Женщина оживилась, сонное выражение ее лица пропало. Она приволокла откуда-то из дальнего угла старый матрац, тонкий тючок и, как само собой разумеющееся, принялась деловито и споро устраивать их общее ложе. Она быстро снимала с себя какие-то кофты — одну за другой, и, оставшись лишь в несвежей рубашке грубого полотна, накинула поверх нее ярко-красный байковый халат, который был ей широк; упала на спину, насмешливо заметив, что сегодня ее гость вряд ли окажется способен хотя бы на один боевой подвиг, которым тут полагается платить за крышу. Андрей понуро молчал, слушая ее болтовню, мечтая лишь о том, чтобы поскорее улечься, — он едва стоял на ногах. А Жанетта — «Запомнил мое имя, малыш?» — в предвкушении любовных развлечений тарахтела без умолку. Алкоголиков не терпела и, если господин приблудившийся рассчитывает тут провести и вторую ночь, ему придется решительно выбирать между ней и вином. Белопольский пробормотал какие-то жалкие слова, завалился рядом, ничуть не заботясь о своем костюме, который старался оберегать весь день. Жанетта замолчала, долго вглядывалась в его лицо — он совсем не был похож на тех мужчин, с которыми ей приходилось коротать одну-две ночи: потом они исчезали навсегда. Этот был молод, очень худ, лицо его во сне было обиженным, беззащитным.

Едва забрезжил рассвет, Жанетта бесцеремонно растолкала Андрея. Он чувствовал себя омерзительно. Голова болела жестоко, тело стало непослушным, словно бы чужим, ноги ватными и слабыми. Он отдал Жанетте пиджак, попросил взять себе или продать, принести что-либо покрепче, чтобы подкрепиться.

— Так ты пьяница! — укорила Жанетта. — И хочешь напиться опять? До чего бы довел себя, «мой приблудненький». Тебе нельзя даже пива: иначе все и сегодня пойдет по старому кругу, а вечером я выставлю тебя без зазрения совести и придется тебе коротать холодную ночь под газетой, в обнимку с поломанной скамейкой в ближайшем сквере.

Скомкав, она кинула в него пиджаком, заявив, что пока он не пропил и его, есть еще слабый шанс найти хотя бы временную работу. Лучше уж она сварит ему кружку кофе — это должно подкрепить его, сделать через полчаса человеком, который сможет пойти искать работу. «В твоих-то условиях, думаю, нам подойдет любая, не так ли, мой красавчик? — рассмеялась Жанетта. — Но запомни все, что я тебе говорила вечером, пока ты, сонный, все же лез ко мне. Вернешься пьяным, пеняй на себя: я быстро сумею найти лучшую замену. И даже скандал тебе не поможет».

Андрей, полный презрения к себе, озверясь, обругал ее грязными словами. Он едва сдержался, чтобы не ударить или оттолкнуть ее, понимая, что ломает эту последнюю соломинку, которую протянула ему судьба. Жанетта издевательски рассмеялась ему в лицо и погрозила сухим, крепким кулаком. Но кофе принесла и сделала вид, что нисколько не обиделась. Они пили кофе. Андрей мрачно думал о том, как жалко он начал свою жизнь в Париже. На самом дне. Ниже некуда, хуже не придумаешь. Чем заниматься? Присоединиться к тем, кто роется в помойках и живет под парижскими мостами? Можно остаться и под одеялом добросердечной Жанетты, вытравив из себя последние капли порядочности. Ждать чуда? Но ведь чудес не бывает! А скорей всего будет срыв и он вновь окажется на улице. Один — с теми же проблемами, которые придется срочно решать...

Он уже ждал начала скандала и ошибся, потому что не понимал психологию простых людей.

Они мирно, молча пили горячий кофе. Потом она убрала посуду с ящика, служащего ей столом, и поинтересовалась, что умеет делать ее знакомый — кроме как спать с такой тряпкой, как она. Андрею захотелось как-то выразить Жанетте свою признательность и отблагодарить за ту малость, что она сделала для него. Совсем чужая, она в эти минуты оказалась единственной, кому он был интересен.

Белопольский внезапно начал рассказывать о себе. Но лишь о последних годах жизни, проведенных уже вне армии. Он точно исповедовался, не скрывая ничего — ни дурного, ни стыдного, сделанного им и выстраданного нм от других. Подобное случилось впервые в его жизни.

Чутьем опытной, пожившей женщины, прошедшей, надо полагать, огонь, воду и медные трубы, Жанетта слушала его. Ах, как жалко ей было этого молодого русского, который исповедывался перед ней! Ей искренне хотелось помочь ему.

Она прервала Андрея: хватит, и так наболтал такое, что и от себя предпочитал утаивать, не вспоминать. Вернув его к действительности, Жанетта посоветовала отправиться на вокзал — ему наверняка удастся поработать возле прибывающих поездов на подвозке вещей, а если уж не повезет, дождаться позднего вечера на городском рынке: там для целого мира таких, как он, работа найдется, и, не брезгуя, можно с пользой потрудиться ночку...