Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

— Давайте-ка вернемся к нашим агентам, Альберт Николаевич. Вы правы: надо навести ажанов на «эльзасцев». Это сделает Натали через своего старого поклонника и его ведомство. Должны же мы хоть раз по-серьезному использовать ее. Затем она исчезает: ее видели со мной и, вероятно, знают, где она работает. Третье — подробная шифровка в «Центр» о наших новостях. Я меняю город. Предположительно — Марсель. В портовом городе легче потеряться. Особенно среди массы публики, ежедневно прибывающей и отъезжающей пароходами. На это «добро» еще не получено. Все покажут события ближайших дней.

— Моя задача? — спросил Венделовский.

— «Лечь на дно», «законсервироваться» вместе с Монкевицем. Как запасной вариант, если согласится «Центр», поездка на отдых, на курорт, что ли. Модный, но не очень шумный... Есть еще один вариант — студентом в Прагу.

— Я не работал в Чехословакии. Ни разу, Роллан.

— Прага — прелесть. Остерегайтесь только «эльзасцев». Зато Иван Цветков — наш болгарин поблизости. Всегда поможет.

— Думайте, немцы знают о нашем с вами знакомстве?

— Возможно. Если они — с помощью Монкевица или без него — «повели» меня сразу после исчезновения Кутепова, они быстро вычислят и вас. И пожелают познакомиться поближе. Придется поговорить с Монкевицем, еще здесь в Париже, еще раз серьезно пугнуть его РОВСом и нашими связями со Скоблиным. Мы готовы, мол, представить полный доклад об участии подполковника в деятельности некоей разведывательной службы, осуществившей ряд акций не только в Париже, но и в другой столице. Продемонстрируйте его письменные обязательства. Дайте ему денег. И не спускайте с него глаз. В случае необходимости пошлите в Марсель, ко мне. А я уж сумею отправить его дальше. Пусть он знает и про этот наш вариант. Если досточтимый Николай Августович вздумал ставить на двух лошадок сразу, образумьте подполковника и скажите, что подобное у нас не проходит. Никогда!.. Перевербованные двойники нам не требуются.

— Все понял. Связь с вами?

— Пока через «Фунтика».

«Фунтик» — Николай Федорович Абрамов — был в группе советских разведчиков личностью неординарной. Его отец Федор Федорович Абрамов, генерал-лейтенант, окончил Полтавский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище, Академию Генштаба. Бывший хорунжий лейб-гвардии Донской казачьей батареи, он стал позднее командиром уланского полка, потом генерал-квартирмейстером штаба 12-й армии. В армии Врангеля Абрамов — командир Донского корпуса, в Софии — начальник III отдела РОВСа.

Оставив Россию, генерал Абрамов очень мучился разлукой с семьей (она осталась в городе Ржеве) и особенно с любимым малолетним сыном. Когда мальчику исполнилось 12 лет, отец нашел способ послать за ним преданного казачьего есаула, ждал, что Колю привезут в Софию. Но тот не пожелал расстаться с матерью и бабушкой, к отцу не поехал. Именно тогда и попал Абрамов-младший в поле зрения чекистов.

А через шесть лет вдруг явился в Москву, пришел на Лубянку и выразил желание сотрудничать с чека, заявив, что готов работать против отца.

Не успели в соответствующих инстанциях провести необходимые проверки и отработать «легенду» для перехода границы, как Абрамов-младший все сделал сам: нанялся матросом на судно, совершавшее рейды между Ленинградом и Гамбургом, в Гамбурге — «сбежал», сел на берлинский поезд и явился к... фон Лампе. Представился ему Николаем Федоровичем Абрамовым, сыном генерала, убежавшим из Советской России, попросил связать с отцом и даже получил от Лампе деньги на дорогу в Софию.

Естественно, он стал работать в РОВСе вместе с отцом. Абрамов-старший очень гордился сыном, сумевшим удрать от комиссаров, его хваткой, умением быстро входить в любую ситуацию. Абрамовы жили на софийской улице Оборище, в небольшом домике с тенистым садом, и хозяйка дома Александра Семеновна была совершенно очарована сыном генерала, счастливо избавившимся от большевиков. И еще более нежные чувства вызывал генеральский сын у дочери хозяйки, молоденькой хрупкой девушки Наташи. Тут расцветала настоящая любовь, которая неминуемо должна была кончиться свадьбой, что и случилось вскоре. Со стороны домик смотрелся как райский уголок. Цветник. Высокий забор, калитка. Деревянные ступеньки на второй, генеральский этаж. «Кабинетный стол», бумаги. На круглом столике рядом — обязательный для всех русских присутственных мест графин и три стакана. В углу — икона с теплящейся рубиновым цветом лампадой. Тут владения казака «Михеича». Он — денщик генерала, посыльный, дворник, охранник и владелец ключей от шкафов и сейфа, комендант здания Воинского Союза.

Картина сложилась совершенно идиллическая. Абрамов-младший законспирировался идеально. Он вызывал недовольство московского начальства лишь тем, что неосмотрительно рвался «в бой». Приходилось сдерживать его, уговаривать не торопиться.