Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Через полчаса на место происшествия явились представители полиции. Один из свидетелей с уверенностью сообщил: покушавшийся — молодой человек, лет двадцати пяти, темнолицый, одет в непромокаемое пальто и мягкую шляпу. Градоначальник Трифонов сам допрашивал задержанных. Все газеты цитировали его слова: «Мы не желаем, чтоб русские устраивали в Софии убийства. Нам довольно своих преступников. Мы не желаем превращать Болгарию в арену решения внутренних русских споров». Болгарское правительство подтвердило: поскольку ни мотивы преступления, ни личность убийцы не известны, оно отказывается от массовых репрессий.

Агееву удалили пулю, но состояние больного оставалось крайне тяжелым. К нему никого не пускали. У дверей палаты и в коридоре бессменно дежурили его знакомые и сотрудники газеты.

Придя ненадолго в сознание, Александр Михайлович попросил меня, чтоб к нему привели некоего Лебедева. Позднее Лебедев опубликовал письмо, где подробно излагал суть этой беседы и подчеркивал: Александр Михайлович никогда большевиком не был, но всегда оставался верен принципам демократии. Незамедлительно выступил в печати и бывший сотник Виктор Капитонович Попов, якобы бессменно находившийся при раненом, хотя, по-моему, он появлялся лишь дважды. Он сообщил, что приписываемая Агееву долгая беседа с Лебедевым является вымыслом. Свидание длилось всего три минуты, притом в тот день ввиду тяжелого состояния раненого и частой потери сознания врачи даже не разрешили властям устройство очной ставки с предполагаемым убийцей.

Агеев скончался девятого. Газеты продолжали уверять читателей, что Александр Михайлович являлся агентом русской монархической организации и был убит за то, что продал эту организацию болгарским властям. По другой версии, руководя репатриацией в Советскую Россию, Агеев засылал туда агентов Врангеля и диверсионной группы генерала Покровского, к которой сам принадлежал. Так на страницах прессы впервые появилась эта зловещая фамилия. О Покровском сведения были весьма скудны. Офицер-летчик на румынском фронте, он служит в Добровольческой армии, где, прославив себя жестокими расправами с пленными, был произведен из капитанов в полковники и генерал-майоры. По данным полиции, Покровский, связанный с берлинскими монархистами, руководил некоей боевой организацией. Он готовил и отправлял в Россию специальных лиц для поступления в Красную Армию с целью шпионажа. За активную деятельность на этом поприще великий князь Николай Николаевич будто бы наградил генерала бриллиантовыми запонками...

Болгарские газеты совершенно запутались с Агеевым: получалось, он одновременно и большевик, демократ, эсер, и хорошо законспирированный белый, агент Врангеля и Покровского. Стараясь совместить несовместимое, одна из газет («Русь», кажется) написала, что Агеев был «редиской», — снаружи красный, внутри белый.

Между тем пышные похороны Александра Михайловича камня на камне не оставили от измышлений газетных жуликов. Панихиду по православному обряду было решено служить в церкви Святой недели. Улицы заполнены народом. Шеренгой у входа выстроена болгарская стража. За ними — толпы русских людей, члены «Совнарода», «Красного Креста», работники газеты «Новая Россия», болгарские коммунисты. На похоронах было очень много цветов, венков и красных знамен. После окончания службы оркестр исполнял «Интернационал» и «Вы жертвою пали». Звучали прощальные речи. От имени болгарских коммунистов выступил Тодор Луканов, от синдикального союза — Георгий Димитров. В последний путь Александра Михайловича провожали тысячи граждан».

2

«Русские и болгарские большевики мстят за смерть Агеева и наносят ответный удар Врангелю! — писали правые газеты. — Они навели полицейских агентов на след генерала Покровского и его группы...»

Первым в поле зрения полицейских агентов попал некто Анзар Бойчаров: его приметы соответствовали «образу» человека, стрелявшего в Агеева. Бочаров вывел сыщиков и на других сотрудников генерала Покровского. Их приметы были разосланы по стране, по железнодорожным станциям, пристаням, жандармским и пограничным постам. Софийский градоначальник Тодоров, упустив группу из Софии, правильно предположил, что генерал имеет два реальных варианта бегства: через болгарско-сербскую границу или через Варну к морю. Он принял экстренные меры по задержанию шайки. После трех дней поисков Тодоров напал на след Покровского — тот двигался на запад, к Македонским горам, и остановился в местечке Кюстендил, чтобы, отдохнув, перейти границу...