Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Потом Гошо направили в партийную школу при Центральном Комитете. Он слушал лекции Васила Коларова, Георгия Димитрова, Ивана Недялкова — первого представителя КПБ в Исполнительном Комитете Коминтерна. Арест во время транспортировки новой партии оружия, избиения и пытки в тюрьме. Суд приговорил «Цветкова» за преступление против государства к восьми годам тюрьмы. Попытка побега, сорванная провокатором. Ужесточение режима, строгий надзор, наказания, кандалы. И новая попытка — во время перевозки свидетелем на процесс группы софийских коммунистов. «Цветков» не имел к той группе никакого отношения, и его, под охраной двух солдат, депортировали обратно уже через день — настолько очевидно оказалось его неучастие в делах софийцев. Пользуясь беспечностью и неопытностью обоих новобранцев, Гошо по пути к вокзалу уговорил их сделать небольшой крюк, чтобы у бывшего однополчанина выпить по стаканчику доброй ракии. Хозяин закусочной был знаком «Цветкову» по военной секции. И встретил гостей добросердечно. Гошо пошел якобы в туалет и исчез. От жены хозяина он получил костюм, пальто, шляпу, переоделся и скрылся через запасной выход. Он жалел конвоиров, простых деревенских парней, далеких от политики, — их ждала нелегкая судьба, но иного пути у него не было. Проведя несколько суток на другой конспиративной квартире, пока товарищи готовили ему документы и деньги, он был направлен в Варну. На перроне его должна была встречать высокая девушка с каштановой косой, в белом платье и с желтым зонтиком. К приходу поезда она уже ждала Гошо, на пароль ответила четко. Он не удержался и поцеловал ее. «Цветков» находился среди своих...

Варну в те годы можно было сравнить с Константинополем, где сосуществовали «свои» и «чужие», противостоящие друг другу люди, мирно сидящие в одних ресторанах и кофейнях, жившие в одних отелях. Варна стала воротами, через которые густо шло двустороннее движение. Из Советской России на Балканы и через Балканы — в Европу нелегально пробирались коммунисты. Везли агитационную литературу, типографское оборудование, средства для революционной борьбы. Возвращались на родину делегаты коммунистических партий, курьеры. Тем же путем проникали на Запад посланцы Дзержинского. Из Варны на утлых суденышках в Крым и на Кавказ отправлялись болгарские коммунисты, за которыми охотилась полиция, — их ждали пытки, суд и всегда один приговор: смертная казнь. Их подкарауливали контрразведчики, жандармерия и пограничная стража, которой услужливо помогали вчерашние противники, ныне союзники — сторожевые суда французов и англичан. На свой страх и риск, безоружные, на утлых лодчонках под рваным парусом, а то и на веслах отправлялись к родным берегам сотни солдат и казаков, направленные на пополнение армии Врангеля и решившиеся вернуться к родным хатам. Прятались в окрестностях, возле пристаней, в трюмах старых барж, заржавевших буксиров.

Через Варну широким потоком шло вооружение и снаряжение белых армий. Корабли везли не только винтовки, пулеметы, но и тяжелое вооружение — орудия и танки. Здесь свили гнездо резиденты Дезьем бюро и Интеллидженс сервис, болгарских военно-фашистских групп. Здесь находились и эмиссары белой России. В случае новой интервенции от Варны — кратчайший путь десанту на Кавказское или Крымское побережье. Сосредоточение большого количества войск и техники прикрывалось разговорами о блокаде коммунизма, который через Балканы намеревается проникнуть в Европу...

У коммунистической организации забот хватало. Гошо «Цветков» работал в Варне матросом на моторно-парусной лодке «Спасатель» — быстроходной, вмещавшей два десятка человек. «Спасатель» вполне оправдывал свое название. Не одну сотню людей избавил от верной смерти, не один десяток наирискованнейших партийных поручений выполнил. Приписанный к Варненскому городскому морскому музею, кораблик мог почти беспрепятственно ходить по Черному морю любыми маршрутами. «Мы ищем новые редкие популяции морских рыб» так отвечал каждый из экипажа в случае задержки. Оружия на «Спасателе» не было. Запрещалось иметь при себе даже личное. Спасение самого «Спасателя» зависело лишь от скорости его хода, темноты или тумана да профессорского вида капитана, действительно специалиста по рыбам и работника музея, коммуниста Богомила Стайкова, одного из руководителей варненской организации компартия.

Однако во время очередного рейса, когда «Спасатель» уже «чистый» — возвращался после выполнения задания, неподалеку от входа на акваторию порта их остановило судно морской полиции. Изучение судовых документов и почти пустого трюма ничего не дало. Полицейские собрались уже уходить, но младший офицер, внезапно остановившись, стал пристально разглядывать «Цветкова», словно стараясь вспомнить что-то. Он сделал несколько шагов поближе, не спуская с Гошо испытующего взгляда, потом, обескураженный, улыбнулся, махнул рукой и перешел по трапу на свой катер. Взревев мотором, вспенив воду, полицейское судно помчалось в сторону маяка.