Семь сокрытых душ

Гуськом выскользнули из спальни и так же цепочкой, шаг в шаг, затылок в затылок, почти не дыша, миновали коридор. Когда проходили мимо комнаты, в которой отдыхал дежурный воспитатель, совсем затаили дыхание, боясь даже тихим вздохом выдать себя. Уже не столько доброе побуждение выручить собаку двигало ими, сколько любопытство и разыгравшийся азарт: куда интересней, чем в кровати, провести часть ночи, исследуя запрещенную территорию! Только Марина была недовольна тем, что ее вытащили из постели и прямо в ночнушке и тапочках заставили идти туда, куда она вовсе не горела желанием заглядывать. Ее никогда не интересовали, как других подростков, заброшенные здания, пустыри, стройки, аварийные объекты, наоборот, она тяготела к тихому уюту, комфорту. Марина мечтала о собственном доме, в котором будет вкусно пахнуть выпечкой, в котором не будет серо-зеленых стен с трещинами, не будет вытертого до дыр линолеума на полу, не будет паутины в углах и осыпающейся побелки. Все в ее доме будет чисто, красиво, подобрано со вкусом, будет много цветов и света. Когда-нибудь, когда-нибудь у нее будет такой дом!..

Марина плелась предпоследней в строю. Нервировала ее и Зинка, которая специально встала за ней – на тот случай, если Марине придет в голову дать обратный ход – от этой цыганской оторвы всего можно было ожидать, отдавленные пятки – самое меньшее зло. Марина чувствовала себя так, словно ее вели под конвоем, и невольно ежилась в ожидании, что в ее спину, будто дуло винтовки, вот-вот воткнется кулак Зинки. Боялась и того, что дежурный воспитатель неожиданно выйдет в коридор и застанет их тут всех, накажут ли их в таком случае или просто ограничатся выговором – Марине было без разницы, ей просто страшно было нарушать правила.

Таким строем, который возглавляла Ада, девочки прошли половину коридора. Спальни занимали третий этаж: правое крыло и центральную часть, под ними – на втором – находились учебные классы, на первом этаже – кабинеты администрации.

Лестница не была освещена, и темнота, густая, как чернильная паста, обязывала спускаться маленькими осторожными шагами. Шли, натыкаясь друг на друга, но не издавали ни звука – лишняя предосторожность не помешает.

Они спустились на второй этаж, когда Зина вдруг дернула Марину за подол ночной рубашки и шепотом скомандовала:

– Стойте!

– Чего ты?! – мгновенно ощетинилась девочка, уже привыкшая в каждом «знаке внимания» Зины видеть подвох.

– Тш-ш, – шикнула соседка, но беззлобно и тревожно. – Тут кто-то есть еще!

– Кто? – испугалась Марина и завертела головой, силясь в темноте разглядеть того, кого почуяла – а иначе и не скажешь – Зина.

– А я что, знаю? Ни фига не видно! Но кто-то тут есть, зуб даю!

Зина шумно зашмыгала носом, словно пытаясь по запаху, как зверь, определить, кто еще находился в коридоре, помимо них.

– Нет тут никого! – буркнула Рая, которой хотелось как можно скорее покинуть наводящую на нее уныние учебную часть здания и оказаться в закрытом крыле.

– Эй! – на всякий случай позвала Зина, обеспокоенная шорохом, услышанным ранее лишь ею одной.

– Говорят тебе, нет тут никого! – раздраженно повторила Рая. – Идем! Чего разоралась? Щас и правда кто-нибудь сюда примчится на твои вопли!

– И все же кто-то тут есть, – упрямо повторила девочка.

– Ну, есть и есть! Воспитатель не стал бы в темноте прятаться! Сразу бы разорался и погнал нас в спальню! Мышь, может, шмыгнула, а ты уже хай подняла!

– Мышь? – испуганно пискнула Света и прижалась к ближайшей к ней соседке.

– Чего ты ко мне льнешь, как мужик? – раздался голос Оксаны.

– Мышей боюсь!

– А чего их бояться? Миленькие такие серенькие зверюшки…

– Миленькие, пока не сгрызут туфли, – буркнула Марина, которой однажды пробравшаяся в ее шкафчик мышь на самом деле испортила обувь.

– Куда страшней мышек призраки! У-у-у! – утробно завыла Зина и, когда не ожидавшая такого воя Светлана пронзительно завизжала, громко расхохоталась.

– Да тише вы! – рассердилась на этот раз Ада. – Зинка, сдурела? Сейчас твое вытье и правда кто-нибудь услышит!