Семь способов засолки душ

Ника следит за тем, как он вилкой и ножом кромсает мясо на все меньшие кусочки. В рот не кладет ничего.

Ты будешь есть, спрашивает Ника.

Сегодня нет, отвечает Андрей. Но ты ешь.

Почему нет? Не хочешь?

Андрей качает головой.

Врачи запретили?

Андрей качает головой опять, смотрит куда угодно, только не на Нику.

Просто нельзя, сегодня и завтра. Это часть очищения.

Тему их детства Ника с Андреем не поднимали ни в переписке, ни на созвонах. Но теперь невысказанное растет, бросает тень на блюда, приборы и салфетки, ползет по лакированной поверхности стола к Никиным пальцам. Головная боль накатывает вместе с тенью, голова немеет от лба к затылку, как будто ее вскрывают ножовкой.

— Скажи, ты в секте? — спрашивает Ника.

Андрей даже не удивляется. Он будто ждал этого вопроса.

— Смотря что ты имеешь в виду под сектой, — отвечает он.

— Под сектой я имею в виду секту. Мошенников, которые рассказывают бог знает что за деньги. Для «тараканов», помнишь?

«Тараканами» в «Сиянии» называли людей непосвященных. «Тараканов» разрешалось разводить на деньги, обманывать и унижать на ритуалах.

— Я преподаю йогу и лечу людей. Но не все пока могу, а так, по мелочи.

— Ого, — восхищается Ника. — Вдруг открыл в себе новые таланты? А лечишь ты с дипломом медицинским или так, лопухами, сорванными в полночь?

— Слушай, ну у нас же не «Сияние». Мы поддерживаем друг друга. Мы помогаем наркозависимым.

Ника молчит, кривя рот. Говорить тут особо нечего.

Аникин наблюдает за ней своими медленными глазами.

— Я хотел поговорить с тобой об этом. — осторожно начинает он. — Ты не думала, что в тебе заключена большая сила? Это у тебя в крови. Твой отец может даровать жизнь и забирать ее.

— Мог, в прошедшем времени. И только забирать. Мой отец был садистом и психопатом с манией величия.

— Он есть. Шаманы не уходят.

Аникин закатывает рукав толстовки и показывает татуировку чуть выше запястья: круг, в нем рисунок, как на шаманском бубне. При виде нее Нике хочется бежать.

— Это зачем? — спрашивает она.

— Это мой оберег.

— Меня такая не уберегла, как видишь.

— Может, ты ошибаешься? Что если без нее случились бы вещи похуже?

— Что если у тебя крыша потекла, Андрей?

Он умолкает. Не хмурится, просто поглощает удар, и это так знакомо. Андрея этому учили с детства.

— Многие набили себе такую. Не на ладони, как у тебя, но похожую.

— Потому что такая лучше оберегает?

— Потому что такая у тебя.

Ника рассматривает его, поджав губы. А он спокоен, будто рассказал ей, что Земля круглая и вращается вокруг своей оси.

Ника может сказать «Андрей, вы все сошли с ума здесь?»

Или «Как ты можешь в это верить после всего, что видел?»

Или «Ну ты же был нормальным в переписке».

Но она просто собирается и просит отвезти ее домой. Дома она заваривает чай за упокой души Андрея, ведь его на самом деле больше нет, ее друга нет уже давно, его украли у нее. Они и его убили.

Ника пьет чай.

Ника пьет чай.

Ника открывает окно, выбрасывает чашку из него, внизу визжит машина, Ника закрывает окно и садится за стол.

Что-то шуршит за плинтусом.

выдох пятый

Северное сияние: Спасение или Заблуждение?

Новосибирск, 1999

Леонид Дагаев, самопровозглашенный гуру, утверждает, что его учение основано на древних шаманских знаниях и способно вывести человечество на новый этап развития. Уже шесть лет он ведет семинары и учит своих последователей принимать себя, помогает зависимым и даже исцеляет безнадежно больных. Леонид видит людей как на ладони, его способности впечатляют даже ярых скептиков.

«Твой дух будет сиять», сказал он мне перед началом интервью. Он пригласил меня на бесплатную лекцию, обещал рассказать, как мне раскрыть свою силу, поведал, что последний год был у меня тяжелым. Как в воду глядел: недавно я схоронила мать…

Староалтайск в шоке от преступлений Леонида Дагаева

Староалтайск, июнь 2006