Семь столпов мудрости

18 июня 1909 года Томас Эдвард Лоуренс покидает Англию с фотоаппаратом, револьвером, парой носков, сопроводительным письмом для турецких властей от лорда Чемберлена и несокрушимой верой в восточное гостеприимство. 7 июля он высаживается в Бейруте, идет по Палестине, переходит Иорданскую долину, затем в Назарет, потом возвращается в Бейрут, добирается до Триполи и, наконец, до Алеппо. Действительно, гостеприимство и любопытство одерживают верх над предубеждениями местного населения; путешествующий студент делит с ними кров и пищу (иногда — бесплатно), удивляя их своим фотоаппаратом и странной идеей путешествовать пешком в одиночку, проходит в среднем двадцать две мили в день, осматривает средневековые замки, рисует, фотографирует и пишет домой: «Здесь я араб в своих привычках». Только под конец путешествия у него все-таки украли фотоаппарат, а через несколько дней в деревне на Евфрате бродяга подстерег его, оглушил и ограбил, хотя после должного бакшиша властям украденное удалось вернуть. Учитывая, что денег осталось мало (чтобы обеспечить себя, ему пришлось несколько дней подрабатывать контролером на погрузке угля в Порт-Саиде), а ботинки в буквальном смысле развалились на ногах, Лоуренс возвращается в Англию. Но дело сделано — он заболел Востоком. Теперь он может подписаться под словами Доути: тот, кто однажды видел пальмы и палатки из козьей шерсти, уже не будет прежним.

28 июля 1910 года Лоуренс (и еще девять человек) по итогам обучения награждены дипломом с отличием первого класса; его дипломная работа вызвала одобрение, хотя в основном диплом с отличием был обязан другим его сочинениям. Он получил грант на исследования по средневековой утвари в Колледже Святой Магдалины, но скоро ему представилась возможность другой работы. Хогарт отправлялся в Сирию, в местечко Каркемиш (Джераблюс), который был на границе между бывшей империей хеттов и Ассирией. Как раз в это время Лоуренс интересовался, не ведется ли где раскопок на Среднем Востоке, и Хогарту предложили его в качестве ассистента. Ученый был только рад, так как Лоуренс соответствовал понятиям Хогарта об идеальном антикваре, которому был необходим: «врожденный склад ума, который интересуется больше прошлым, чем настоящим, любит подробности ради самих подробностей, и заботится больше о средствах, чем о результатах».

10 декабря 1910 года Лоуренс снова отправляется в Бейрут, и, встретившись с Хогартом, они добираются до Каркемиша. Затем к ним присоединяется Кэмпбелл Томпсон в роли заместителя Хогарта, он старше и опытнее, но не столько археолог, сколько специалист по клинописи — ведь ученые втайне надеются найти в этом пограничном городе камни с надписями на двух языках. Сначала раскопки не внушают больших надежд, но затем постепенно выходят на свет залы дворца с барельефами и статуями, плюс мелкая керамика, за которую отвечает Лоуренс (кроме того, он делает зарисовки, слепки, фотографирует, ведет журналы и каталоги). Жизнь полевого археолога ему по душе, он с интересом описывает местных жителей и свои занятия: «Самое приятное время дня — когда подходит час завтрака… люди еще не устали, жара еще не тяжела, они болтают, шутят и прекрасно поют… Каждый, или почти каждый, получает за неделю больше, сообразно ценности найденных им предметов. Это что-то вроде азартной игры, которая бесконечно их привлекает». В свободное время он предпринимает самостоятельные вылазки из лагеря, что иногда рискованно. Однажды, когда они с товарищем забрели далеко от лагеря, их арестовали турки по подозрению в дезертирстве, однако, пробыв ночь в заключении, они смогли подкупить часовых и скрыться.

Стараясь при каждом удобном случае совершенствовать свое знание арабского, Лоуренс вскоре сходится с рабочими. Неприхотливость в привычках, интерес к местным новостям и готовность скорее учиться, чем поучать, помогают ему найти с ними общий язык. Особенно он дружен с двумя из них. Первый — шейх Хамуди, наблюдающий за раскопками; когда Лоуренс заболел дизентерией, и никто не решался принять ответственность за его жизнь, Хамуди взял его к себе и выходил. Значительно позже, когда Лоуренс погибнет, тот скажет: «Я так не горевал бы, даже потеряв сына». Второй, по прозвищу Дахум (имя его было Ахмед, некоторые предполагают, что Салим Ахмед, или что его, всерьез или в шутку, называли шейх Ахмед) был мальчишкой лет четырнадцати, в лагере археологов возил воду и погонял ослов; однако он, почти единственный в округе, выучился кое-как читать и писать, собирался продолжать образование в Алеппо, и был, по словам Лоуренса, «значительно умнее, чем основная масса». Лоуренс учил своего товарища управляться с фотоаппаратом и помогать при изготовлении слепков; Дахум учил его говорить на своем языке и правильно носить арабскую одежду. Оба были очень привязаны друг к другу, что побуждает многих историков усматривать в этом больше, чем дружбу, однако утверждать это с полной уверенностью невозможно.