Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

"Я послан тем, чье имя известно всему свету, а местопребывание - тайна для всех непосвященных,- спокойным, тихим голосом отвечал монах.- Мой господин узнал о великой доблести и добродетелях вашего братства и в знак своей любви передает Ордену святую реликвию вместе с посланием, начертанным собственной рукою. Один только преосвященный глава Ордена достоин принять реликвию в свои руки, а послание моего господина должно быть открыто только для его глаз".

Столь же неумолимо пришелец отказался ступить за порог капеллы, и Великому Магистру пришлось самому приложить весьма немалые усилия, чтобы донести мешок до зала великого капитула.

Исполняя волю удивительного гостя, глава Ордена повелел всем отойти от дверей и, когда в одиночестве раскрыл тайну приношения и запечатлел в своей памяти строки послания, начертанного на дорогом пергаменте, то вышел к членам капитула с бледным лицом, едва не оставив за собой, в зале, дар речи. Первым его стремлением было вновь выйти к монаху, способному на невиданный с древних времен подвиг, и он изумился еще больше, когда узнал, что монах успел бесследно исчезнуть среди улиц Иерусалима.

Тяжестью, скрытой в полотняном мешке, оказалась человеческая голова, отлитая из чистого золота в натуральную величину. Послание же было подписано именем самого таинственного из всех христианских правителей, а именно - пресвитером Иоанном, блаженное царство которого скрывалось и скрыто до сих пор на самом краю мира, за неприступными горами Индии.

В послании воздавались хвалы духовной и воинской доблести рыцарей Храма. Далее в нем говорилось, что золотая голова является точным образом священной головы Иоанна Крестителя, усеченной нечестивым царем Иродом, и что повелитель затерянного, но подобного раю, государства праведных христиан посылает самую дорогую реликвию из всех, коими изобилует его столица, Ордену тамплиеров в знак признания их великих подвигов. Кроме того, пресвитер Иоанн просил принять в Орден девять доблестных юношей из его страны, принадлежащих к знатным дворянским родам и направленным в святой город Иерусалим, куда они должны прибыть несколько позднее. В самых трогательных словах пресвитер умолял Великого Магистра и членов капитула не выдавать тайны их происхождения, чтобы они ничем не отличались от остальных братьев, и в качестве вступительного взноса смиренно просил не презреть скромного дара в виде девяти золотых слитков весом в тридцать орденских мечей каждый. Этот вес как бы обозначал собой боевую силу любого из девяти присылаемых в Орден юношей.

Спустя еще неделю, в навечерие, появились и сами посланцы пресвитера. Готовившиеся увидеть могучих титанов, члены капитула были весьма разочарованы, встретив молодых людей, хоть и крепких в мышцах, но достаточно низкорослых и вовсе не производивших впечатление несокрушимого ангельского воинства. Трудно было определить, из какого народа они вышли. У части из них волосы были темные, у части - светлые. То же самое можно было сказать и об их глазах. Все они сносно говорили по-франкски, и, если добавить к этому, что Палестина давно стала тиглем, в котором образовывались самые причудливые сплавы кровей, то станет понятным, почему не потребовалось особых стараний верховного капитула, чтобы вскоре отвлечь от вновь прибывших недоуменные взоры остальных братьев иерусалимской общины.

Пришельцы произнесли и признали под клятвой все догматы христианской церкви, после чего смиренно приняли испытательное послушание.

В первой же схватке с сарацинами они без всякого смущения вырвались вперед и проявили такую невиданную ловкость и такую неописуемую доблесть, что с того дня разговоры о тридцати на девять мечах, если и возникали вновь, то велись с совершенным почтением.

Кто бы мог подумать, что эти юноши, так искренне молившиеся на глазах у своих новых братьев, так неукоснительно соблюдавшие все строгие обеты на протяжении последующих долгих лет пребывания в Ордене и, наконец, так самозабвенно бросавшиеся в битву с неверными, порою заслоняя соратников своими телами от десятков стрел и мечей,- кто бы мог подумать, что все они были не более чем верными рабами предводителей одной из самых ужасных и богопротивных ересей, возникавших под небесами со времен потопа!

На Востоке они были известны под разными названиями. В одних местах их прозывали батинитами, в других - рафези, что значит "отвергнувшие Бога", а в иных - хашишийа, то есть "употребляющие дурманные травы". И повсюду эти слова произносились с ужасом и трепетом, как имена зловещих демонов. В христианском мире последователей богомерзкого учения Старца Горы стали называть ассасинами, или убийцами.

Совсем немудрено, что исконный враг рода человеческого смог взрастить свое дьявольское семя именно на землях, подвластных неверным. Там в неведомых пустынях Персии выросло и раскинуло свои ветви отравленное древо, там созрели и раскрылись его плоды, и пустынный ветер понес легионы новых семян во все пределы поднебесного мира.

Вот как под внешним видом правоверного магометанства распространялась эта богомерзкая ересь.