Семь Толстых Ткачей (СИ)

- Гнолт пуст. Я видел его последнюю книгу. Чушь полная.

- Да? Ну тогда незачем ждать. Давай сейчас.

- А как же...

- Сейчас проверим. Ты звони Вольту и Гнолту, а я Фариту, Мариту и Кольту.

- А здесь есть место, чтобы я уединился?

- А у тебя нет квартиры в Москве?

- Есть. Хорошо съезжу...

Семь Толстых Ткачей

Планета вертится, как веретено, каждый день вплетая в наши жизни нити непредсказуемости, нити судьбы. С одного конца полушария - это белые нити радости и горя, удач и разочарований. Нити жизни. С темной стороны - это черные нити пустоты и отчаянья, раздумий и меланхолии, любви и ненависти. В семи маленьких комнатках по всему миру сидят те, кто умеют плести эти нити. Семь Толстых Ткачей собрались сегодня поработать, каждый устроился в специальном, разработанном Болтом кресле - усиленном и многофункциональном.

Любой Ткач может себе позволить купить Тадж-Махал и работать в нём, но, чтобы творить волшебство - а это собираются делать семь толстяков - нужна маленькая, тесная и уютная комнатка. Чудеса любят уют и тишину, обыденность - шум и простор.

Перед Ткачами пылает экран монитора и клавиатура. Окон в комнатах нет, либо они тщательно зашторены. Текстовый редактор открыт и бел - призывает записать на себе шедевр. Как робкая девственница хочет, наконец, лишиться невинности и перейти в другую фазу жизни, так и виртуальная страница требует одеть себя в текст, разорвать плеву и стать чем-то. Первый партнер может оказаться неумехой, тогда страница оденется в рваное одеяло безграмотности или утонет в кружевах лишнего. Это станет для виртуальной страницы большим разочарованием, ведь даже плохой наряд лучше пустоты. Но в этот раз страница может оставаться спокойной. Сегодня руки писателей опытны и не в первый, и даже не в тысячный раз ваяют чудо. Делают то, благодаря чему правят Миром.

Толстые ладони лежат на клавиатуре, указательные пальцы деликатно поглаживают выпуклости на "F" и "J". Это своеобразный петтинг - прелюдия перед зачатием от страницы. Их глаза закрыты, но даже если кто-то приподнял веки, не бы увидел зрачков и радужки. Глаза Семи Толстых Ткачей развернуты на сто восемьдесят градусов и рассматривают собственный мозг. Над каждым домом, где сидит Ткач, загудело - это Ветер поприветствовал своих слуг. В комнатах запахло терпкими восточными пряностями, зашуршали бумажки, шторы, волосы некоторых Ткачей тронул порыв Ветра - он уже внутри, уже в комнате.

Но вот началось! Губы зашевелились и зашептали. Ткачи на разных концах света, но это не мешает им вести диалог, не мешает настраиваться друг на друга, не мешает вступить в контакт со своим Богом.

- Петли крутим, - сказал Фарит.

- Плетём сети, - согласился Гнолт.

- Знают все во Тьме и Свете! - похвастался Вольт.

- Мир меняем мы сейчас, - констатирует Марит.

- Мир меняется без нас, - возражает Кольт.

- Явись, Муза, не молчи! - просит Болт.

- Просят Толстые Ткачи! - представляет всех Шалит.

Прошептав эти строки, они садятся ровно и открывают глаза. Зрачки расширены настолько, что угрожает занять всё глазное яблоко. У всех, кроме Шалита, на голове есть хоть какие-то волосы, они завиваются и медленно шевелятся. Заплетаются, скручиваются, отражая тот хаос, что творится в голове.

- Итак, что мы имеем? - спрашивает Фарит, хотя в комнате он один.

- Нам нужна высокоморальная или аморальная история? - спрашивает Шалит, находясь за несколько тысяч километров от Вольта.

- Я думаю, как всегда - серединка на половинку, - говорит Вольт.

- Понятно, - сказал Фарит, его пальцы забегали по клавиатуре. Синхронно с ним еще шестьдесят пальцев повторяют ту же операцию. - Допустим, главная героиня - женщина.

- В возрасте, - соглашается Кольт.

- Правильно, - вторит Гнолт. - Сейчас старики смотрят фильмы очень хорошо, молодежь по сериалам больше. Можно привлечь какую-нибудь старушку-актрису, публика это нравится.

- Мудрая бабка, но будет в кадре не всегда, - говорит Шалит.

- Положим, история ее жизни. Она рассказывает внучке, что случилось с ней в прошлом...

- Только не надо превращать всё в любовный фарс.

- Но без любви тоже нельзя. Любовь - ключ к сегодняшнему зрителю. На нее так всё завязали, что фильм без любовных соплей никто не воспримет серьезно. Скажи спасибо за это Шалиту.

- Спасибо, Шалит.

- Не за что.

- Не отвлекаемся! Итак, она рассказывает внучке...

- Внуку.

- Правильно, внуку. Слишком много баб отпугнет мужскую аудиторию.

- Но о чём?

- История должна быть о чуде. Пренепременно о чуде, но не слишком... Люди снова поверили в чудо, это хорошо, это отвлечет их от научного атеизма прямо в лапы атеизма обычного. Только без эльфов!

- Верно - никаких эльфов.

- Может, хватит зубоскалить?

- Кстати, надо добавить несколько забавных сцен.

- Да, но только в диалоге. Что-то вроде игры слов...

- Негры?

- Афроамериканцы, Фарит, афроамериканцы.

- Ничего не имею против. Кого будем приглашать?

- Уилл Смит?

- Морган Фриман?

- Холли Берри?

- Нет! Только не негритянку! Их в последнее время и так полно...

- Значит Смит?