Семь Толстых Ткачей (СИ)

Да, вот так просто, оказывается, действуют книги. Повергают в пропасть экономики целых стран, гнут яростные бандитские кланы в бараний рог, с легкостью и изяществом возвращают всё на круги своя. Инвесторы тогда вернулись в страну восходящего солнца, а якудза по сей день боятся Толстых Ткачей больше смерти. Просто, да. Но получается так, почему-то, только у них.

Что же касается клана Слепой Дюжины - он никогда ни у кого прощения не просил, да и не пострадал от чистки японских властей. С Ткачами у них были какие-то свои счеты. Очень личные. Поэтому они с радостью вступили в союз с Ли - миллиардер в войне всегда большая подмога.

- Кур, значит, - сказал Ли, протягивая тому бутылку.

Перед ним сидит слепой мужик, он точно не претворяется. Но рука в черной перчатке протянулась и взяла бутылку, как будто видела сама. Ли заметил, как только перчатка коснулась стекла, запотевшая бутылка тут же покрылась конденсатом, а потом и вовсе высохла. Сухие губы Кура отхлебнули из горлышка бутылки, Кахоме показалось, пиво запарило у того из краешков рта. Кур вылакал бутылку один залпом и поставил на столик. Бутылка исходила паром. Из нее испарялись остатки влаги.

- Я пришел к тебе за информацией, - сказал Кур. Рядом с ним жарковато, а в комнате попахивает... как будто пустыней?

- Съемки фильма начнутся на следующей неделе, всё уже обговорено и осталось лишь доделать декорации.

- Не это меня интересует, Ли. Откуда у вас вдруг появился такой замечательный сценарий?

- От какого-то русского писателя. Я не знаю, всем занимается Чан.

- И это плохо, Ли. Не стоит отдавать в руки хитрого лиса все нити.

- Да какой он лис? Может, раньше и был, но теперь... просто старая развалина.

- Поверь мне, Ли, любой сумевший подняться наверх с самого низа - очень умный человек. Не стоит недооценивать ни своих врагов, ни тем паче - своих союзников.

- Хорошо, я проявлю больший интерес к работе над фильмом. Что еще ты хотел узнать?

- Наши люди сообщили, что Толстые Ткачи пропали на целую неделю а, вернувшись, предсказуемо активизировались. Их деятельность циклична. Весной и летом они расторопней всего, осенью потихоньку угасают, а зимой почти бездействуют. Следующей весной всё повторяется. И так из года в год...

- И что это должно для меня означать? Всё равно фильм будет готов только через год.

- Вот об этом я и говорю. Надо сделать всё, чтобы его выпустили к концу зимы. Надо бить по Ткачам, когда они слабее.

- А почему они так странно действуют?

- Никто не знает, - пожал плечами Кур. - Некоторые действия Толстых Ткачей не поддаются расшифровке. У нас есть предположения на сей счет, но это только догадки...

- И как это отразиться на наших планах?

- В целом, никак. Всё остается по-старому. На премьере фильма мы должны убить всех Ткачей, которые там будут. Даже если приедет один Вольт, его надо уничтожить. А если удастся убить еще нескольких...

- Кур, я не против. Я скажу Чану, чтобы он постарался выпустить картину к концу зимы.

- Даже лучше к началу весны. Они обновляются где-то к марту...

- Что делают?

- Неважно. Просто делай свое дело, а мы займемся остальным.

- Хорошо. Это всё?

- Да.

Кур поднялся и пошел к выходу. Ли не стал его провожать и, допив пиво, направился в спальню. Девочки притихли, услышав разговоры в комнате, но сейчас он их растормошит. Этой ночью он постарается напиться и уснуть как можно позже, иначе кошмаров ему не избежать.

Дима

- Значит, главный герой - не герой? - спрашивал Диму толстенький коротышка в очках, одетый в демократические шорты с белой майкой.

- Да, - ответил Дима. - Вся фабула книги строится именно на том, что Один оказался прав, когда перестал смотреть на героев. С тех времен героические поступки стали совершать, руководствуясь не идеалами смелости или того же героизма, а из страха. Они спасают людей либо за компанию, спасая первым себя, либо потому, что им за это платят. Они любят других, чтобы самим было хорошо. Они эгоисты, а не бессребреники. Они воюют, чтобы прославиться, разбогатеть или завоевать новые земли, а не чтобы совершить подвиг. Настоящий подвиг - это работа над собой для себя. Это попытка стать лучше. Для самого себя лучше и в собственных глазах. А современный подвиг - это попытка стать лучше в чужих глазах. Потому и получается плохо, ведь "чужие глаза" также несовершенны, как и свои. Они тоже не без греха и готовы простить слабость, ошибку, страх. Но "чужие глаза" нельзя изменить, а свои - можно.

- Это хорошо, - кивнул режиссер.